Питер теперь получал пятьдесят долларов в неделю и прибавку на мелкие расходы, не считая крупных вознаграждений за особо ценные сведения. Чуть ли не каждый день он узнавал что-нибудь важное, а по ночам у него были тайные свидания с Мак-Гивни. В распоряжении следствия была секретная контора, где всегда дежурил телефонист, и курьеры носились от прокурора к штабу Гаффи и обратно — так было надёжнее, ибо телефонные разговоры всегда могли подслушать. Питер шёл из Комитета защиты Губера в какой-нибудь отель и там звонил из телефонной будки по секретному номеру, а затем называл свой номер — «шесть сорок два». Все сколько-нибудь важные лица, имевшие отношение к этому делу, имели свай секретный номер как представители обвинения, так и представители защиты; фамилию «Губер» никогда не называли, разговаривая по телефону. Когда начался процесс, было трудно удержать кого-нибудь в Комитете защиты — все рвались в зал суда! Каждую минуту кто-нибудь забегал, сообщая сенсационные новости. Обвинению удалось уничтожить протоколы одного старого судебного дела, хранившегося в полицейских архивах, так как в этом деле фигурировал важный свидетель, в прошлом содержатель публичного дома для негров. Обвинение представило в качестве вещественных доказательств различные предметы, якобы подобранные полицией на улице после взрыва; во-первых, была представлена пружина, которая, как утверждали, была частью механизма бомбы, но на деле оказалась деталью телефонного аппарата. Были представлены также части часового механизма, но сыщики перестарались, и оказалось, что это детали двух часовых механизмов. Такого рода сенсации происходили каждый день, и страсти разгорались.
§ 29
Когда были допрошены все свидетели обвинения, Питера вызвали в контору Эндрюса, чтобы подготовить к роли свидетеля. Его вызовут в суд через несколько дней, сказал адвокат.
Но Питер вовсе не собирался выступать на суде в качестве свидетеля; он просто всё время обманывал защиту, как он выражался, «водил за нос», не желая портить отношений. Тем временем он старался придумать, на каком бы основании ему отказаться от этой роли. Питер сидел в ресторане и завтракал, когда его осенила блестящая мысль; он был так взволнован, что подавился пирожком, и, выскочив из-за стола, выбежал на улицу. Это была его первая гениальная мысль; до сих пор Мак-Гивни подсказывал ему, как поступать, но теперь-то он сам будет себе хозяином! В самом деле, зачем ему подчиняться другим, когда у «его самого такая светлая голова? Он поспешил рассказать о своём замысле Мак-Гивни, и тот заявил, что этот план «первый сорт». Питер так возгордился, что попросил себе прибавку, в чём ему не отказали.
Этот план был тем хорош, что не только спасал престиж Питера и его репутацию среди красных, но и подводил Мак-Кормика, самого ревностного деятеля защиты, одного из опаснейших красных в Американском городе и вдобавок личного врага Питера. Итак, Мак-Гивни нашёл тайные пружины, и в «Таймсе» появился отчёт о процессе, где, между прочим, упоминалось, будто защита намерена выставить свидетеля, который утверждал, что его якобы пытали в тюрьме, чтобы вырвать у него ложные показания против Губера; обвинение занялось прошлым этого субъекта и установило, что совсем недавно он обольстил молодую девушку и она покончила с собой, потому что он отказался на ней жениться. Питер отнёс этот номер «Таймса» в контору Дэвиду Эндрюсу и заявил, что ему необходимо поговорить с адвокатом, прежде чем он будет выступать на суде. Войдя к Эндрюсу, он бросил на стол номер и заявил, что уже не может быть свидетелем на процессе Губера — с этим покончено!
— Это гнусная, грязная ложь! — восклицал он. — Я утверждаю, что это дело рук Пэта Мак-Кормика.
Адвокатам всегда приходится сталкиваться с такого рода осложнениями, когда они ведут трудное, запутанное дело. Бедный Эндрюс всячески старался спасти положение; он уговаривал Питера: если это неправда, то Питер, должен воспользоваться случаем и дать отпор клеветникам. Защита найдёт свидетелей, которые подтвердят, что он невиновен. Она выставит как свидетеля Сэди Тодд.