Надежды, что Гриша пригубит кружку и отставит, не было. Руки его дрожали, а мед стекал по подбородку, когда он торопливо его заглатывал. Он не остановился, пока кружка не опустела, а потом демонстративно перевернул ее вверх дном.
— Ждите сватов, хозяева, — снова заговорил отец Григория. — Думаю, через недельку…
— А сейчас отведайте нашего угощения, не побрезгуйте. — Мать пригласила гостей к столу.
Меня посадили рядом с Григорием. Я видела его тонкие, беспокойные пальцы, чувствовала, как он норовит прижаться ко мне плечом, и не могла побороть отвращение. Господи, дай мне силы пройти через это достойно!
В субботу потеплело. И сразу же началась весна — с крыш активно капало, потекли ручьи, и даже птицы защебетали радостно и по-весеннему. Не хватало только солнышка, которое захватили в плен темные осенние тучи. Не успела я подумать, что надо бы сходить в магазин, чтобы пополнить съестные припасы, как поднялся сильный ветер и повалил мокрый снег. Облом, так облом. Идти куда-нибудь сразу же расхотелось. Как представила себе все это мокрое великолепие, как оно будет облеплять мне лицо и таять, стекая неровными струйками за воротник пальто, так сразу же почувствовала болезненный озноб. Обойдусь, значит, тем, что осталось в холодильнике.
Бабуля мне строго настрого запретила в выходные приходить к ней в больницу. Велела отдыхать и даже грозила, что обидится, если я ослушаюсь. А раз так, то имею полное право бездельничать. Даже диван решила не убирать — останусь в пижаме и буду валяться перед телевизором.
Ближе к обеду, когда за просмотром скучного реалити шоу меня уже почти сморил сон, в дверь позвонили. С мыслью, что пришла Наташка, отдохнешь тут, как же, поплелась открывать дверь. Каково же было мое удивление, когда предо мной предстал вчерашний знакомый — Захар.
— Симпатичная пижама, — разулыбался он, стряхивая с куртки снег.
— Ой! — метнулась я в комнату.
Как можно быть настолько беспечной — открывать дверь, забыв, что на тебе пижама в зайцах. Хотя, что тут странного, мужчины к нам с бабушкой ходят редко. Вернее, не считая отца Наташи и деда Васи — соседа снизу, они не ходят к нам совсем. Мы даже дверь с бабулей частенько забываем запирать.
Занятая мыслью, что бы надеть на себя поприличнее, и не придумав ничего лучше махрового халата, я совершенно забыла про элементарную вежливость. Впрочем, гость мой не растерялся — мало того, что зашел в квартиру, так и еще решительно направился в комнату — именно ту, где я решила проваляться всю субботу.
Возмущению моему не было предела, когда я, выйдя из ванной, обнаружила его посреди комнаты, увлеченного разглядыванием моих разбросанных по креслу вещей и разобранной кровати, с остатками еды на подносе.
— Голливуд отдыхает, — ухмыльнулся Захар, посмотрев ни куда-нибудь, а на торчащие из-под халата штанины пижамы в зайцах, будь они неладны.
— Пошли на кухню, — приказала я и, не дожидаясь, первая вышла из комнаты.
Меня распирала злость. По-хорошему, указать бы ему на дверь, да посоветовать выучить правила поведения в гостях. Но не хватало смелости. А вдруг он маньяк какой и ничего лучше не придумает, как зарезать меня в моей же квартире. Эта мысль рассмешила — вовремя же сработало чувство самосохранения.
— Чаю, кофе?.. — предложила я, когда гость, опять же по-хозяйски, расположился на бабушкином стуле.
— Я бы перекусил чего-нибудь, пожалуй. С утра мотаюсь по делам, жутко проголодался.
Наверное, у меня отвисла челюсть, раз он так развеселился, что сидел лыбился, не скрываясь. Вот это наглость! Он сюда поесть пришел, что ли?
— Холодильник у меня пустой, и желания готовить нет, — я решительно села на стул за противоположным концом стола и закинула ногу на ногу.
— Что, совсем пустой? — удивился он. — Может, тогда, картошечки пожаришь?
— Пусть тебе жена жарит картошечку, — передразнила я.
— Жарила бы, если бы имелась…
— Твои проблемы!
Всем своим видом я пыталась изобразить недовольство, показать, что он мне в тягость, настроить его на мысль как можно скорее убраться восвояси. Очень неудобно было сидеть перед ним в халате. Кроме того, становилось жутко жарко. Я почувствовала, как лицо начинает пылать.
— Грубятина, — совершенно не обиделся он, судя по тону. — Тогда, собирайся…
— Что?
— Собирайся, говорю. Поехали куда-нибудь, поедим.
— Вот еще! Я не голодна.
— Я голоден. Составишь мне компанию.
Странный он какой-то. Другой бы на его месте и не вспомнил обо мне на следующий день, а этот, мало того, что не забыл вчерашнюю встречу, так еще и запомнил адрес, приперся и качает права.