— А ты не знаешь, какой у него уровень? — Это я уже на подходе к Полинкиному подъезду вопрос задал.
— Тридцать восьмой, вроде, в прошлом году был, когда я спрашивала.
М-да, уж! Те монстры, что через портал неподалеку от нашей деревни переходили, ему по его уровню в самый раз были.
Подъезд, в который мы вошли, был просторным и светлым. И даже горшки с цветами по стенам были развешены. А вот консьержки я не увидел. Возможно, еще просто для нее время не пришло. Революция с ее лозунгами борьбы с эксплуататорами совсем недавно прошла. И за порядком и чистотой в подъезде, вполне возможно, жильцы в эти времена сами присматривают. Хотя, с первого взгляда видно, очень даже непростые тут люди живут.
— Ага! А вот и ты, зятек дорогой! — открыл мне дверь квартиры улыбчивый круглолицый человек в военной форме. А на плечи мои словно бетонная плита вдруг рухнула, аж в глазах потемнело, и такой вдруг ужас накатил!
— Папа! Ты обещал! — Как сквозь вату донесся разгневанный возглас Полинки.
Глава 15.
— Ладно, прости, зятек, не сдержался. — О, как! А я, оказывается, до сих пор в прихожей все той же квартиры стою. Незаметно проверил свои штаны, не приключилось ли со мной конфуза…, вроде сухо. — Ты проходи в комнату, мать ее тоже хочет увидеть, что за парень начал за нашей дочерью ухаживать.
Что ж делать, прошел, уселся в указанное кресло. Ничуть бы не удивился, если от одного его воздействия у меня Выносливость расти начала. Прямо чудовище хтоническое в облике человека!
— И как давно ты с моей дочерью встречаешься? — Вроде улыбается красный командарм, да за внешне дружелюбной, открытой улыбкой ясно вижу оскал, как у медведя какого-нибудь матерого. И надежды на Полинкину родительницу, вроде как с состраданием смотрящую на меня, мало совсем. Слишком неравные силы.
— Недавно совсем. — Отвечаю честно. Запросто у Михаила Васильевича может оказаться какой-нибудь детектор правды. — Сначала кошку ее подруги искали, потом пару раз просто в кафе посидели и в кино сходили.
— И все?!! — А сквозь вопрос проступает сакраментальное: «ой, не ври мне, боярин, ой, не ври!».
— Папа! — Вновь доносится возмущенное от Полинки, но отец ее только ладонь выставил, мол, подожди, до тебя черед тоже дойдет.
— Все! — Говорю как можно тверже. Ну, в самом же деле, один единственный поцелуй от радости за меня, что в результате катания на коньках у меня единица в Теле добавилась, — он же совсем не в счет. Тут же меня про другое спрашивают.
— Ладно. Поверю на этот раз.
И тут Полинкина мать подрывается:
— Ой, а чего мы сидим, у меня на кухне уже и угощение приготовлено. — Ну, хоть так, сбила основную тяжесть допроса.
Разумеется, в интернете я видел, в свое время, фотографии квартиры того же Максима Горького, первого пролетарского писателя. Там в гостиной в футбол можно было играть. Причем, как бы даже не в мини, а в самый обычный. Тут, конечно, квартирка попроще, но кухня, по сравнению с хрущевками будущего, тоже внушала. И праздничное застолье, накрытое на кухне — отнюдь не выглядело проявлением тесноты и аскетичности.
Все же, Харизма у красного полководца явно задрана куда-то в небеса. Сам не заметил, как разговорился с этим очень опасным товарищем. Причем, не по обязанности, как представитель младшего поколения, вызванный на смотрины к родителям подруги на предмет годности, вовсе нет. Разговор очень быстро принял характер, так сказать, задушевный и доверительный. Я только что хвостиком не вилял, так хотел понравиться собеседнику.
— Ты смотри мне, студент, — все же пристрожил он меня в процессе этого разговора-переговоров, — чтоб с Полиной исключительно все по серьезному было! Узнаю, что ты хвостом крутишь, руки ноги выдерну. — И какой-то своей способностью, которая страх вызывает, на меня так мягко надавил.