День рождения
Посвящение хорошему знакомому
Ты или я
Девятый вал
сторона B
Полный штиль
Марионетки
Маски
Флаг над замком
Гимн забору
Самая тихая песня
Сторона C
Белый день
День гнева
Песня о капитане
Песня о скрипаче, который играл на танцах
Наш дом
Солдат
Посвящение Стиви Уандеру
Сторона D
Блюз о безусловном вреде пьянства
Шок
Люди в лодках
Снег
Это было так давно
Телега
Они были первыми. Они были первой рок-группой, которую массово полюбила страна. Их музыка звучала на танцплощадках в вольной интерпретации сотен ансамблей, их песни пели в скверах и подъездах под расстроенные гитары вперемежку с песнями Высоцкого и Окуджавы. Поклонники «Машины» выписывали тексты в толстые тетрадки, вчитывались в них как в откровение и упивались ими, словно глотком свежего воздуха.
Идеолог «Машины» Андрей Макаревич первым начал создавать осмысленные, серьезные и одновременно доступные тексты. Это была рок-поэзия, на которой училось не одно поколение будущих рок-музыкантов. И никого не смущал тот факт, что продвинутые эстеты называли «Машину» «московскими философами», острословы пытались пародировать их тексты, а иные критики порой упрекали команду Макаревича в «злокачественной интеллигентности». Все они были тогда в первых рядах публики, пытавшейся прорваться на концерты этой легендарной группы.
Подмосковные дома культуры и залы столичных институтов брались штурмом, двери срывались с петель, самые отчаянные из зрителей умудрялись проникать внутрь по пожарным лестницам, а то и вовсе через канализационные люки.
Как бы там ни было, еще задолго до победы на рок-фестивале в Тбилиси «Машина» стала народной группой. По стране «платиновыми» тиражами расходились их концертные записи - как правило, ужасающего качества. Бывали, конечно, и исключения - в частности, записанная Андреем Тропилло концертная программа «Маленький принц» (79 г.) и составленный им же сборник песен «День рождения» (78 г.). В большинстве же своем бутлеги «Машины» были вопиюще далеки от идеалов студийной работы. «Наши бедные самостийные записи», - говорил впоследствии Макаревич.
Музыканты понимали, что необходимость качественной студийной записи назрела весьма остро. После ухода из «Машины времени» Александра Кутикова (75-й год) у состава Макаревич-Маргулис-Кавагоэ было несколько попыток зафиксировать свои песни в студии. Первая из проб состоялась в самом логове врага - в одном из тон-ателье государственного телевидения. Сессия проходила под надежной броней грузинского телеканала, заказавшего небольшое рок-шоу для республиканской новогодней программы 77-го года. За запись и прилагающееся к ней выступление музыкантам был обещан гонорар в 50 рублей - несложно догадаться, что ни денег, ни телетрансляции «Машина времени» так и не дождалась.
Но важным в данной ситуации было совсем другое. При поддержке клавишника Игоря Саульского и звукооператора Владимира Виноградова группе удалось в течение одного дня записать и смикшировать в студии семь композиций - не с идеальным звуком, но все же...
«Там был восьмиканальный магнитофон, и нас это страшно обламывало, - вспоминает бас-гитарист Евгений Маргулис. - Получался какой-то выхолощенный звук, которого мы страшно стеснялись».
В записанный на телевидении получасовой альбом вошли революционно-бунтарский «Черно-белый цвет», классический блюз «Солнечный остров» (официальное название - «Ты или я»), а также «Марионетки», не залитованные впоследствии каким-то безымянным домом художественной самодеятельности и не рекомендованные к концертному исполнению более компетентными в области рок-н-ролла органами.
«Это была наша первая нормальная запись, - вспоминает Андрей Макаревич в своей книге «Все очень просто». - И разлетелась она по изголодавшейся стране со скоростью звука».
После студийного теледебюта состав музыкантов несколько раз менялся. Между «Арсеналом» и «Машиной» метался клавишник Игорь Саульский, затем с группой последовательно работали как минимум два скрипача и, наконец, где-то в конце 76-го года из ленинградских «Мифов» был похищен Юрий Ильченко, на несколько месяцев усиливший гитарное звучание «Машины».
«Ильченко кардинально повлиял на саунд «Машины», и с его уходом мы словно осиротели, - говорит Маргулис. - Надо было срочно что-то делать, и мы почти сразу же пригласили в группу дудки».
«Дудки» в лице саксофониста-кларнетиста Жени Легусова и трубача Сережи Кузьминка сотрудничали с группой почти полтора года. Их появление было вызвано не столько модными веяниями (Blood, Sweat and Tears, Chicago, «Арсенал»), сколько преклонением перед «Мифами», выразительное звучание которых уже давно не давало покоя Макаревичу. Когда на первой репетиции в расширенном составе «Машина» врубила дудки, Андрей от восторга не мог ни петь, ни играть.
«Это было потрясающее чувство, - вспоминает Макаревич. - Когда слышишь свою песню в совершенно новом звучании и становится ясно, чего ей не хватало все это время. Как будто за нашими спинами появилась артиллерия, поддерживающая нашу атаку мощными медными залпами».
Вскоре была сделана прикидочная запись, состоявшаяся на репетиционной базе «Машины», расположенной в красном уголке какой-то автобазы с труднопроизносимым названием. Концертный звукооператор «Машины» Игорь Кленов добыл несколько микрофонов и магнитофон. Макаревич принес из дома магнитофон Grundig TK-46, купленный им на первый гонорар за песню «Солнечный остров», прозвучавшую в качестве музыкального сопровождения к популярному советскому кинофильму «Афоня».
Записывались по ночам, когда за окнами не ревели грузовики и в микрофоны не попадали посторонние шумы.
«Эта сессия, впрочем, как и первая, нас мало чему научила, - говорит Маргулис. - Чисто познавательный процесс: как же все-таки мы звучим со стороны? Запись показала, как мы замечательно поем и как мы замечательно играем».
Андрей Макаревич.
Сергей Кавагоэ.
Юрий Ильченко, 1978 г.
Впрочем, насколько бы незавершенной ни выглядела данная «репетиционка», она позволила группе сыграться с духовой секцией и, что называется, почувствовать локоть друга. Демо-запись тут же заняла достойное место в домашних фонотеках - в мире подпольного рока все, что исходило от «Машины времени», автоматически обладало знаком качества.
Третьей и решающей попыткой записи настоящего студийного альбома стала для группы весенняя сессия 1978 года, состоявшаяся в стенах ГИТИСа.
«В тот момент нам хотелось как можно убедительнее вырваться за пределы кольцевой дороги, - вспоминает Маргулис. - Москва от «Машины времени» сходила с ума, но нас безумно напрягало то, что вокруг менялись только клубы, а публика оставалась той же самой. Когда же мы выезжали в другие регионы, то на собственной шкуре убеждались в том, что рок-н-ролл как явление до них еще не докатился».
...В студию, где планировалось записываться, музыканты «Машины времени» попали благодаря Кутикову. Выступая в тот период в составе «Високосного лета», он устроился звукооператором в речевую студию ГИТИСа, где числился по штату как «уборщица» (затем оказался повышен до «техника»), но во внеурочное время мог записывать альбомы своих друзей: «Високосного лета», «Машины времени» и, чуть позднее, «Воскресения».
Александр Кутиков в составе «Машины времени».
Евгений Маргулис.
...Несмотря на звукоизоляцию и настоящую звукорежиссерскую кабину с двойным стеклом, студия ГИТИСа была, в общем-то, небогатой. Два венгерских магнитофона STM, один «МЭЗ-62», пишущий на узкую пленку, тесловский пульт и пленочный ревербератор, который работал при помощи спичек, поскольку иначе магнитофонная пленка наотрез отказывалась прижиматься. По-видимому, наличие техники подобного уровня являлось необходимым условием для записи советских рок-групп того времени.