Люблю тебя.
Я сняла кулон и положила его на прикроватную тумбочку рядом с дурацким стишком. Пусть хоть так, но я оставлю ему напоследок свое признание. Даже если оно Пете не нужно. А еще вместе с этим кулоном я оставлю в этой спальне просьбу: «Пожалуйста, не держи зла. Пожалуйста, забудь меня. Пожалуйста, стань счастливым».
Ты этого достоин.
Уже сидя в такси, я с каким-то мазохистским спокойствием вспомнила Петины рассуждения о том, что любой наш поступок, любое действие вернется к нам в будущем бумерангом. Неважно как, когда и через кого. Но расплата настигнет. Хотим мы это осознать или нет.
Сейчас я с ним согласилась — в лице Пети меня настигла моя собственная расплата: за то, что в свое время отказалась от себя и своих надежд, за то, что никому не верила и ни во что не ставила ничьи чувства.
За то, что была циничной дрянью, не верящей в любовь.
За то, что мне не хватило смелости после пережитой драмы остаться собой.
Глава 13
«Тот, кто уже на дне, не может упасть ниже — остается только путь наверх».
Пребывая в странном трансе, я добралась до квартиры Влада. Кинула в коридоре спортивную сумку и там же, оперевшись на стену, сползла вниз. На пол.
И просидела так какое-то неисчисляемое минутами и секундами время — оно просто замерло, потеряв осязаемость. В тупом онемении, через которое не пробивалось ни звука, я просто сидела на полу и пялилась в одну точку.
И вновь ни слезинки. Будто во мне всё одним махом выгорело, полыхнув напалмом, и осыпалось серым пеплом на дно души. Я не понимала, кто я, где я и зачем я.
Тишина. Пустота. Темнота.
Тренькнул телефон. Оповещая о входящем сообщении. Я вытащила из сумки мобильный и глянула на экран. Смска от Влада: «Скинул тебе на почту досье на Горского. Наслаждайся». Как злая насмешка.
Я, всё еще пребывая в заторможенном оцепенении, открыла почту и пробежалась глазами по строкам. И тут же закрыла.
Не хочу читать. Не так я должна была узнать о жизни Пети. Не через чью-то призму сухих фактов. А с его слов. Вживую. И не за пару минут. А узнавать годами, как узнают друг друга люди, живущие вместе.
Но больше у меня нет такой привилегии.
Недоступная мне опция.
Тогда зачем всё это?
А потом пришла одна простая, ясная и четкая мысль:
«Если это останется во мне — я не выживу».
Тогда я подорвалась с пола, подхватила телефон, вытащила из сумки наушники и пулей вылетела из квартиры Влада.
На воздух.
Мне нужно пройтись.
Пробежаться.
Продышаться.
Воткнув капли наушников в уши, я включила рандомную подборку из сборника любимых песен. И просто побежала. Без цели и направления.
Спасаясь из страшной, выжженной пустыни, где я погибну, если так и продолжу держать эту боль в себе.
И тут зазвучало.
В ушах.
Вокруг твоего тела стена -
Ты боишься кого-нибудь полюбить.
Вокруг твоих слов пустота —
Ты боишься кому-нибудь поверить.
Я знаю, что ты чувствуешь,
И не хочу причинять тебе вреда.
Я знаю, что ты чувствуешь,
Потому что я такая же.
Но…
Ты мой спутник в небе, ты моя звезда!
Я тебе поверю, я с тобой навсегда.
Та песня, под которую мы танцевали с Петей в пабе, на концерте. Он был таким красивым, растерянным, смущенным и неловким. Но он доверился мне, когда я попросила его закрыть глаза и расслабиться. Следовать за мной.
Петя не умеет танцевать. Стесняется этого. И потому не танцует. Но он танцевал. Тогда. На нашем спонтанном барбекю во дворе его дома, он сам пригласил меня на самый нелепый танец в моей жизни. И затем в клубе. Когда я вытащила его из-за стола.
— Лишь бы тебе было весело, — сказал он в тот вечер.
«Я сделаю всё, что ты захочешь».
Так прозвучали его слова для меня сейчас.
А я? Что сделала для него я?
Ничего.
Поэтому в его глазах я увидела разочарование.
Я остановилась, согнувшись пополам от скрутившего меня болезненного спазма — перед глазами поплыл туман, а в голове будто что-то взорвалось.
Мощно. С грохотом рушащихся стен.
А потом потоком хлынули слезы.
Я стояла посреди шумного проспекта и, обхватив себя руками, согнувшись в три погибели, обтекаемая с двух сторон потоком равнодушных людей, рыдала.
— Прости меня. Прости меня. Прости меня, — повторяла я как заведенная. И словно наяву видела, как кровоточит мое сердце, как черными каплями сочится на асфальт моя уже никому не нужная любовь, как растворяется она в трещинах, напоминая мне о том, что эти слова запоздали и не имеют никакого веса.
Я их повторяю не Петру.
Я прошу прощения у самой себя.
— С вами всё в порядке? — чей-то заботливый голос над ухом.
Как луч солнца. Как напоминание. Что среди множества равнодушно проходящих мимо тебя людей обязательно найдется тот, кто протянет руку помощи.
Какая-то девочка. Лет шестнадцати. С круглыми от испуга глазами и искренним сочувствием в глазах.
- Нет, — качнула я головой. — Со мной не всё в порядке.
— Вам нужна помощь? У вас что-то болит? Вызвать «скорую»? Может, кому-то нужно позвонить? — засуетилась девочка, поддержав меня под локоть и деликатно отведя в сторону. Под сень разлапистого дерева.
— Нет. Не нужно, — слабо улыбнулась я, вытирая слезы. — Со мной не всё в порядке. Но всё будет хорошо. Обязательно.
— Ладно, — девочка недоуменно сморгнула. — Но… Может, вас проводить?
— Не надо, — я вытерла слезы и от всей души добавила: — Спасибо тебе.
— За что? — не поняла девчушка.
— За неравнодушие, — пояснила я, погладила ее по плечу и неверной походкой, чувствуя на себе ее тревожный взгляд, двинулась назад, в квартиру Влада.
После слез мне стало легче — словно обряд очищения прошла, мысли прочистились и посвежели, сердце болело, но я чувствовала, как оно бьется. И ком в горле пропал — я могла дышать.
И думать.
Думать о том, что…
«Слова бесполезны, если за ними нет Поступка».
Я шагала к дому Влада и крутила эту бабушкину мудрость в голове. А еще я думала о том, что вот оно — мое дно. Ниже падать некуда. А раз некуда — значит, надо взять себя в руки и карабкаться наверх. И совершить Поступок, который докажет, что мои слова — не пустышка.
Я не объяснилась с Петром. Так неправильно.
Даже если Пете это больше не нужно. Даже если он меня не простит. Я всё равно это сделаю. Я докажу ему, как много он для меня значит. Если не сказать больше — значит всё. И пусть я больше никогда не встречу такого, как он. Петя уже сделал для меня важную вещь — заставил вспомнить, кто я. И что благодаря ему я могу начать новую жизнь.
Даже если без него.
Я смогу.
Но сначала…
Я обязана вырвать яд Дивы из своего нутра. Обязана ему всё это сказать.
Но моя попытка дозвониться до Петра и назначить встречу с треском провалилась — он явно внес мой номер в черный список. Как и заблокировал все доступные виды связи. Всё равно что долбиться головой о непробиваемую стену.
Я разбила ему сердце — он перекрыл мне кислород. И, думается, даже если я попробую достучаться до него через подставную почту или левый номер телефона — ничего не выйдет.
Черт. И что делать?
Я вернулась в квартиру Влада, прошла в гостиную, села на диван и долго пялилась на телефон. Неожиданно для себя набрала бабушку. И всё ей рассказала. Всё-всё. Без утайки. Ба внимательно меня выслушала и сказала: