Уже в конце космического века, в 90–е годы, американский коллега подарил мне книгу «Ракетные ребята» («Rocket Boys» by H. H. Hickam), в которой рассказывалось о том, как наш спутник буквально всколыхнул население провинциального городка в США и привел молодых людей, увлеченных изготовлением самодеятельных ракет, в настоящую ракетно–космическую технику. Поставленный по книге фильм с точным названием «Октябрьское небо» воспроизвел атмосферу того времени, которая напомнила мне о событиях и вечерах нашего великого октября. Почему?то я оказался единственным зрителем в зале парижского кинотеатра в пятницу вечером, правда, фильм демонстрировался на английском зыке.
Много лет спустя, когда я попал на остров Реюньон, затерянный где?то в Индийском океане, и репортер интервьюировал меня о моей карьере в космической технике, мне вспоминался далекий 1957 год. На следующий день местная газета опубликовала статью под заголовком «В. Сыромятников пришел в КБ к С. Королеву, а через полтора года запустили спутник». Это было большим преувеличением: я был лишь одним из участников проекта и внес в него свой небольшой вклад. Первым достижениям в космосе все мы обязаны прежде всего Королеву. Благодаря его решимости, энергии и находчивости потребовалось всего три с половиной года, чтобы после первого спутника в космос полетел человек. И даже посадка людей на Луну, как я уже говорил, едва ли состоялась бы (хотя это были не советские космонавты, а американские астронавты), не будь нашего русского гиганта.
Спутник ПС был создан и запущен на орбиту в очень короткий срок. Но то, что произошло между 4 октября и 3 ноября 1957 года, даже сейчас не поддается полному пониманию, сегодняшнему здравому смыслу. Трехнедельная история его создания стала легендой, она не раз приводила в восторг моих коллег по обе стороны океана. Особую популярность приобрела эта история тогда, когда у нас стала известной такая шутка: даже если нечего делать, нужен год.
Через несколько дней после возвращения с полигона Главного конструктора спутника Н. Хрущев, который за эти дни осознал космическую реакцию всего мира, вызвал его к себе и изложил отношение партии и правительства к произошедшему событию. Оно сводилось к следующему: ты, Королев, молодец, мы этого не забудем, но… через месяц 40–летие Советской власти, необходимо отметить его новым оригинальным достижением; все, что для этого требуется, будет обеспечено. В результате, вместо того чтобы взять отпуск и отдохнуть после напряженных месяцев, увенчанных грандиозным успехом, Главному конструктору пришлось возглавить еще одну космическую эпопею.
Осенью 1957 года думать об основном, третьем спутнике было все еще нереально. Однако еще одна «семерка» оказалась зарезервированной на всякий случай, был также изготовлен и запасной ПС. Что касается действительно чего?то нового, то эту роль выполнила собака — друг человека, на которого всегда можно положиться в трудную минуту. В середине 50–х ракетчики создали аппаратуру и приобрели опыт по запуску собак на геофизических ракетах на большие высоты, за пределы атмосферы. Так судьба Лайки оказалась предрешенной.
Весь задел использовали сполна: ракета, второй ПС, собачья кабина, основные системы. За три с половиной недели все это нужно было подготовить, многое спроектировать и изготовить заново, отработать и испытать, запустить в космос и получить данные с орбиты, а также проанализировать результаты и отрапортовать. Ключевым игрокам ударной команды пришлось работать круглые сутки, не уходя с завода домой. Тем, у кого жены были слишком ревнивы, выписывались командировки… из Подлипок в Калининград.
Второй спутник запустили за три дня до назначенного срока, 3 ноября 1957 года.
Подобные подвиги совершались только во время войны.
Великая октябрьская космическая революция состоялась!
Как стало нам известно намного позже, в то же время на другом краю земли, в Новом Свете, тоже разворачивались драматические события. Окружив Советский Союз со всех сторон военными базами, американцы поначалу не очень заботились о создании МБР. Первая такая ракета появилась лишь через полтора года после «семерки». Над подготовкой к запуску спутника в США работали две группы специалистов, так или иначе связанные с военными ведомствами. Вернер фон Браун, создатель «Фау-2», и его ближайшие соратники по работе в гитлеровской Германии в Пенемюнде теперь уже больше 10–ти лет вносили свой вклад в оборону США. Но генералы Пентангона, на которых работал фон Браун, полностью ему не доверяли. Как стало известно из рассекреченных много лет спустя материалов, они даже опасались, как бы этот немецкий ракетный фанат случайно не запустил какой?то там не совсем понятный сателлит. Еще раз надо сказать, на этот раз словами Поэта: «Пророков нет в отечестве своем, да и в других отечествах не густо».
Вторая группа ракетчиков работала в Военно–морской лаборатории, в секретной NRL, где мне удалось все же побывать, правда, только 40 лет спустя. Ученые моряки пользовались в США большим доверием и поддержкой, в том числе и администрации президента Эйзенхауэра.
Однако их ракета «Авангард» (Vangard) взорвалась на полигоне знаменитого теперь мыса Канаверал через два месяца после запуска нашего спутника. Эта авария наделала много шума и заставила американцев повернуться лицом к своим немцам. После успеха смешанной «американско–немецкой» команды в январе 1958 года с запуском на составной ракете типа «Редстоун» (Redstone) под названием «Джуно» (Juno) первого 14–килограммового сателлита, созданного в лаборатории реактивных двигателей JPL, теперь тоже нам хорошо известной, обстановка изменилась. Однако главным ракетчиком Запада фон Браун стал лишь после полета Гагарина.
Запустив первый, а вскоре за ними второй сателлит на своем «Авангарде», объективно американцы к нам не очень?то приблизились. Разрыв был значительнее и глубже, чем могло казаться со стороны: у них не было королёвской «семерки», еще не было МБР. Чтобы достойно ответить на вызов Советов, американцы предприняли ряд мер. Во–первых, они продолжали очень активно использовать свои маломощные составные ракеты для запуска малых спутников и даже лунных автоматов. Так, в течение 1958 года они сделали 17 попыток космических запусков, из которых 13 окончились неудачей. Кстати, из пяти наших пусков 1958 года четыре тоже стали аварийными; о них тогда, конечно, не сообщалось.
Во вторых, американцы очень скоро и очень серьезно, по–деловому, решились начать работу над подготовкой к запуску в космос человека. Это решение сыграло огромную роль в дальнейшем освоении космического пространства. На базе так называемой НАКА National advisory Committe for Aeronautics — NACA — Национального консультативного комитета по аэронавтике, в Центре Лэнгли, что в штате Вирджиния на берегу Атлантики, вскоре образовалась оперативная «Группа, озадаченная космосом» («Space task group») — костяк, который через несколько лет возглавил все пилотируемые программы во вновь организованном космическом Центре в Хьюстоне. Еще через десяток лет нам пришлось познакомиться с активными членами «Группы», а затем вместе работать над проектом «Союз» — «Аполлон».
Через год после запуска спутника, после многомесячной и солидной подготовки, осенью 1958 года на основе НАКА в США было создано цивильное (невоенное) Национальное управление по аэронавтике и астронавтике, впоследствии знаменитое НАСА, бюджет которого довольно скоро возрос до невероятной, многомиллиардной величины.
Запуск нашего спутника растревожил не только американскую прессу и администрацию. В народе этой мощной страны, которая в течение военных лет развила свою промышленность и науку, всколыхнулись национальные и патриотические чувства, еще не остывшие после войны. Среди многочисленных мероприятий огромное значение для всего последующего развития астронавтики сыграл энтузиазм всех людей, от специалистов высшей квалификации до простых рабочих.