В сторону оттеснили и Сусленникова. Это произошло совсем по–другому: сначала сместили его начальника, отца уникального космического радиолокатора «Игла» Е. В. Кандаурова. На его место назначили А. С. Моргулева, имевшего поддержку сверху. Он оказался неплохим руководителем, хорошо разбирался в человеческих отношениях. Эти качества продвинули его в состав международной команды, несмотря на то, что их локатор для совместного проекта не потребовался.
Таким образом, от стартовой октябрьской тройки остался я один. Во всех возможных вариантах совместного проекта стыковка была необходима.
Стыковка — это уже сотрудничество.
Пять лет спустя этой фразой я назвал главу книги «Союз и Аполлон». Тогда только у меня был шанс рассказать о том, с чего начинался совместный проект, о встрече в октябре 1970 года. Однако Бушуев, технический директор ЭПАСа и главный редактор книги, выбросил мой и без того очень короткий абзац.
2.3 Почему АПАС?
По греческой мифологии андрогины были двуполыми существами. Первым андрогином, согласно легенде, стал Гермафродит — сын Гермеса и Афродиты, обращенный в двуполое существо по просьбе нимфы Салмакиды.
Можно сказать, что наши будущие андрогинные конструкции оказались благородного происхождения. Они пришли на смену привычным для всех двуполым прототипам, которых американцы так и называли «male and female» (самец и самка), а мы — ласково: «папа — мама».
АПАС — андрогинный периферийный агрегат стыковки. Это звучная, хорошо запоминающаяся аббревиатура родилась в самом начале работы над новой конструкцией. Ее синтезировал начальник отдела электромеханики Лев Борисович Вильницкий, заместителем которого я в то время работал в Подлипках. Можно сказать, он увековечил себя через эту аббревиатуру. В 1975 году АПАС-75 не только успешно состыковали корабли «Союз» и «Аполлон» на орбите, конструкциям под этим названием была суждена долгая жизнь. В 1995 году, то есть ровно 20 лет спустя, обновленные АПАС-95 снова и надолго состыковали российскую космонавтику и американскую астронавтику. За океаном, в Европе, в Японии, Китае и других странах их стали называть также АРAS, и тогда мне пришлось придумывать полное название на английском языке, адекватное этой аббревиатуре.
Заслуга Вильницкого не только в этом сокращении, он внес настоящий вклад в создание АПАСов, их отработку и испытания. Однако этот рассказ не только о названиях и аббревиатурах. Речь пойдет о стыковочном устройстве андрогинного типа, о том, почему мы, российские и американские инженеры, без всяких дебатов и споров сразу взялись за проектирование совершенно новой и необычной конструкции.
Но сначала коротко о том, как развивались события в обеих странах после первой встречи в Москве.
Откровенно говоря, в конце 1970 — начале 1971 года всем, кто работал «за забором» в Подлипках, было не до совместного проекта и не до АПАСа; мы готовились к пуску первой орбитальной станции «Салют» со стыковкой с транспортным кораблем «Союз-10». Поэтому новой разработке уделялось совсем не много внимания.
Тем временем дизайнеры НАСА рассматривали различные варианты совместного проекта. В отличие от нас они были узкими специалистами, не обремененными производством, отработкой и испытаниями, по–нашему их называли бы чистыми проектантами.
Как нам стало известно позднее, в Хьюстоне работали две группы дизайнеров, первая под руководством Кэдуэлла Джонсона (Офис корабельных конструкций), вторая — Рене Берглунда (Офис будущих программ). Группы подготовили несколько вариантов стыковки кораблей «Союз» и «Аполлон», в том числе с использованием механизмов старого типа. Чтобы обеспечить совместимость, предполагались различные виды адаптеров: самого простого, устанавливаемого в переходном тоннеле «Союза» в виде приемного конуса, как на американской лунной кабине, и в виде небольшого промежуточного модуля.
Два обстоятельства делали последний вариант привлекательным и одновременно реальным. Во–первых, переходной модуль позволял сразу убить двух зайцев, решить две главные проблемы: обеспечить совместимость стыковочных механизмов и значительно упростить переход из одного корабля в другой, атмосферы которых существенно различались. Этот небольшой герметичный модуль, позволявший изменять внутреннюю атмосферу, предполагалось с обеих сторон снабдить двумя приемными конусами: с одной — как на американской LM, а с другой — как на нашем стыковочном агрегате для станции «Салют». Этот модуль—адаптер предлагалось установить на ракете–носителе «Сатурн», в переходнике под кораблем «Аполлон», который отделялся от последней ступени и, сделав кульбит, стыковался к адаптеру, после чего ступень отбрасывалась окончательно.
Как упоминалось, концепцию переходного модуля использовали на практике при полете на Луну, для проекта ЭПАС идея действительно оказалась отличной.
Дополнительно, для будущих вариантов сотрудничества американцы предлагали рассмотреть возможность стыковки корабля «Союз» с космической станцией «Скайлэб», которая полным ходом разрабатывалась в НАСА и в которой можно было предусмотреть стыковочный причал нашего типа. Похоже, в те годы американцы действительно смотрели достаточно широко и далеко вперед.
О нашей орбитальной станции «Салют», которая с начала 1971 года находилась уже на космодроме Байконур, Советы по–прежнему ничего не сообщали. Первые намеки о готовящемся «более длительном полете, чем 18–суточный» (на «Союзе-9» в августе 1970 года), появились в интервью анонимного главного конструктора в газете «Социалистическая индустрия» в марте 1971 года — лишь за месяц до пуска «Салюта». Американцы почему?то посчитали, что этим главным должен быть Янгель, когда?то соперник Королева, но это, как говорится, детали.
Помню, американские предложения мне не очень понравились, прежде всего потому, что там использовались старые стыковочные механизмы и пока не было АПАСов. Особенно не по душе всем нам, конструкторам и проектантам, пришелся вариант с установкой американского приемного конуса в нашем тоннеле. Мы стремились к полноценному и равноправному совместному проекту, в котором должно быть все: разработка и отработка, новая полноценная конструкция и стыковка, а значит — АПАС.
Первая встреча дала мощный стимул для разработки новых андрогинных агрегатов. Несмотря на текущие неотложные дела, я обдумывал будущую конструкцию. Мои мысли так или иначе были связаны с андрогинными конфигурациями.
Чем все?таки привлекла андрогинность, что заставило разрабатывать новые, можно сказать, вычурные механизмы? Что толкнуло меня сделать шпангоуты стыковочного устройства для проекта «Союз» — «Салют» идентичными? Почему Джонсон привез в Москву андрогинные конфигурации? Почему эти идеи постепенно захватили умы многих конструкторов и они создали андрогинные агрегаты? Почему после ЭПАСа мы сохранили приверженность этим идеям, развили их и продвинули на новый уровень?
Наряду с субъективной привлекательностью наверняка были веские объективные причины для формирования столь устойчивой тенденции, тем более что осуществить красивую идею было совсем не просто. АПАС оказался крепким орешком для его создателей. Действительно, как выражаются американцы, надо было «сильно почувствовать необходимость», чтобы встать на такой сложный и длинный путь, тем более в обеих странах имелись отработанные и проверенные в космосе стыковочные устройства.