— Господи, черт подери, — на мгновение ей почудилось, что она лежит в одной постели с ожившей куклой, в которую вселился злобный дух. — Пусть это все будет только сном. Обычным сном. Пусть это будет сном…
Ее разбудил какой-то треск. Рэй встрепенулась, задыхаясь, и подскочила на кровати.
Это была ее постель, несомненно. И лежала она в ней одна, никаких призраков, демонов или чего-то в таком духе. Даже покрывало не помятое, как будто его только что поправили.
Правда, в одежде.
Так что это никак не могло быть дурацким кошмаром, все то, что шло после звонка Финну, и света, выключившегося в галерее…
Телефон! Она должна была позвонить Финну и попросить его забрать поскорее. Рэй выгнулась, нащупывая карман.
Но мобильника там не было.
Ни в одном кармане. Ни во втором. Ни в постели. И даже под кроватью.
Он просто пропал, и почему-то можно было не сомневаться в том, что домашняя линия окажется также недоступной.
Большую половину дня Рэй провела на своих двоих.
Она так и не нашла верхнюю одежду, поэтому пришлось импровизировать, но дойти ей удалось до конца парка. Парк был бесконечным, как минимум. Плюс лужи от растаявшего снега, и пронизывающий ветер.
А еще ограда в три человеческих роста, на которую не залезешь. Через нее только перелететь можно было. При наличии крыльев.
А к вечеру похолодало, и снова пошел снег.
Так что она вернулась.
Вернулась и устроилась на кухне, заперев черный ход и кое-как подтащив буфет к двери, которая, увы, никак не закрывалась. И осталась сидеть в компании своего ноута, идиотской музыки и парочки десятков ножей.
Ножи были острые, и, наверное, с ними было куда безопаснее, чем с кочергой.
— Я тебя не боюсь, — Рэй устроилась на полу возле стены, бессмысленно пялясь на тени, пляшущие за окном.
Спать совершенно не хотелось, да и дом молчал. Казалось, что он совершенно пустой. И ей это просто почудилось.
Она снова была в чужих руках. Снова прижата к кровати так, что не пошевелиться.
И ее призрак утыкался ей носом в щеку.
Рэй аккуратно пошевелилась, стараясь вообще не дышать, и протянула руку к его лицу.
Она должна была удостовериться, что он настоящий. Должна была…
Под ее пальцами была маска. Сделанная из чего-то мягкого, бархатистого наощупь. Маска закрывала лицо, заканчиваясь под подбородком. А дальше шло теплое тело, мягкое горло с выпирающими кадыком, ключицы над воротом майки.
Это был не призрак. А человек.
— Зачем? — прошептала она. Он, наверное, уже должен был проснуться от ее прикосновений, и сейчас ждал чего-то.
— Зачем?
— Поцелуй меня, — у него был сдавленный голос, тихий и хриплый.
— Отпусти меня, пожалуйста, — она понимала, к чему все идет. Прекрасно понимала, зачем он оказался в ее постели. И почему она лежит под одеялом раздетая.
— Сначала поцелуй.
Рэй не знала, зачем это делает. Она просто прикоснулась губами к искусственным губам, совсем не дыша и слушая свое колотящееся сердце.
А затем рванулась вбок, путаясь в одеяле, скатываясь с кровати, и понеслась в сторону двери.
Ей было плевать, что она совсем без одежды, что у нее поджилки трясутся. Выключатель громко щелкнул, на секунду ослепляя, но затем Рэй увидела.
Она увидела все.
Это действительно был человек. Живой, из плоти и крови. Он все еще был в ее кровати, не успев выбраться, чтобы догнать ее. И обеими руками, одной своей, настоящей, а другой пластиковой, или из чего теперь делали протезы, он держался за свое лицо, прикрывая его от взгляда.
— Убери свет, — попросил он хрипло.
— Ты… — если бы у нее была кочерга, да хоть что-нибудь, она бы его на месте убила. Вернее, попыталась, потому что он был слишком здоровенным. Громадным как лось и с широченными плечами. Такого кочергой не возьмешь.
— Убери его! — в этот раз он не просил, рявкнул так, что Рэй вздрогнула.
— Пожалуйста, — вышло совсем жалко. — Не трогай меня.
— Я. Сказал. Убери. Свет.
— Нет, — Рэй не была дурой. Отлично понимала, что стоит ей выключить его, как он кинется на нее.
Бен Скайуокер принялся подниматься с кровати. А это был он, потому что сквозь сцепленные на искусственном лице пальцы Рэй видела те же глаза, что и на картине. Колючие, черные. Обозленные на весь мир.
— Я не убегу, — Рэй вжалась в дверь. — Пожалуйста, не трогай меня. Мне же некуда бежать, — у нее даже губы задрожали, и звучала она жалко.
— Я останусь тут, с тобой. Только не надо, — и она выключила свет, погружая комнату в полную и кромешную темноту, ожидая того момента, когда он набросится на нее и задушит ко всем чертям, потому что она совершенно безмозглая идиотка.
— Иди сюда, — позвал он ее.
Рэй даже не пошевелилась.
— Иди спать.
Она всхлипнула. Кажется, сегодня ей повезло, и до утра она останется живой.
Под утро Бен Скайуокер ушел.
Но оставил ее одежду на стуле возле двери. Пальто, старый шарф и ботинки.
Он разрешил ей выйти. Не уйти.
— Кто это? — она знала, что он следит за нею, поэтому решила остаться в галерее. Тут света было предостаточно, хоть и выключался он тут же.
— Меня… назвали в его честь, — донеслось из угла. Бен Скайуокер умел прятаться. Тени, наверное, были его вторым я, потому что сливался он с ними идеально.
— И все? — такой здоровенный портрет, которому место в музее, занимал тут место исключительно из-за имени? Или из-за истории за ним.
— Нет. Он пытался убить моего деда, Энакина, когда тот решил задушить свою жену. Деду казалось, что она беременна от другого и что дети в ее утробе прокляты.
— Люк и Лея, — Рэй перешла к следующему портрету. — Они были прокляты? — она знала, что нарывается с такими вопросами, но уже не могла сдержаться.
— У них получился я, — Бен развел руками, словно красуясь. И все еще оставаясь в тени так, чтобы она не могла видеть его лицо под маской.
— Что случилось с твоим лицом? — мальчик на портрете еще не носил масок.
— Его больше нет, — он пожал плечами.
— Ясно, — ну, а что она могла сказать? Начать жалеть? Рэй сомневалась, что такому человеку вообще нужна чья-то жалость. — Ты отдашь мне телефон? — ее план побега все еще был теоретически возможен. Но только при наличии фургона, на котором она уедет как можно дальше отсюда.
— Нет, — отрицательно покачал головой Бен.
— Тогда… — Рэй вздернула подбородок. Сдаваться слишком рано. — Тогда я хочу мороженого.
Оставшиеся до приезда Финна дни Рэй считала с удвоенным жаром. Она даже привыкла, что ночью Бен Скайуокер приходил к ней, забирался в кровать и устраивался рядом, требуя, чтобы она обнимала его. С объятиями проблем не было. А вот с поцелуями — да.
— Я не буду делать этого, — сказала она ему, нахмурившись. В темноте он ее надувшееся лицо не мог заметить, но вот тон говорил сам за себя. — И не проси.
— Тогда я сломаю тебе руку, — он ухватился за ее запястье, сжимая так, как это делал в первую ночь. Вот тогда до нее дошло, насколько она беспомощна перед его силой. Он и шею ей мог переломить двумя пальцами.
— Ну ладно, — она сжалась под грубой хваткой. — Но хотя бы можно… можно я не стану целовать эту дрянь, а?
Маска наощупь была жутко скользкой. И неприятно пахла резиной, или чем-то таким.
— Пожалуйста, — попросила Рэй. — Можно я поцелую тебя?
Его губы были сухими и шершавыми, все в корках и шрамах, которые она не могла не почувствовать. А еще он совершенно не умел целоваться, позволяя ей делать все самой.
— Ш-ш-ш, — Рэй попыталась успокоить его, сдергивая с лица маску. — Я же все равно не вижу тебя.
Все, что она могла, это дотрагиваться до его изуродованного лица кончиками пальцев, гладить, пытаясь воссоздать облик в воображении.
Той ночью он больше не надел эту жуткую маску, и впервые ей не показалось, что она спит с призраком в теле куклы. Бен Скайуокер был самым настоящим человеком.
Машина сигналила так громко, что Рэй могла бы услышать ее даже с другого конца дома. Или с чердака.