— Эй! — притягивает его лицо к себе Рэй, возникая слишком близко, и Хакс на мгновение теряется. — Ты не должен был его видеть, — она огорчена и закусывает губу, и он видит ее мелкие белые зубки, впивающиеся в скользкую розовую плоть. Острые зубки хищника.
— Какая теперь разница, — перебивает ее Рен. — Успокой его, пока он не устроил чего…
— Да, учитель, — соглашается Рэй и тут же возвращается взглядом к нему, к Хаксу.
— Все в порядке, — она говорит мягко, без нажима, но ее слова отпечатываются в его голове намертво, они превращаются в нечто большее. Нечто, чему он не может не повиноваться.
И Кайло Рен, засевший в тени со сложенными под подбородком руками, превращается в зыбкую тень на границе сознания. В тень, которая больше не довлеет над ним.
— Тише, тише, — Рэй убаюкивает его страх, потому что Хакс знает, что нынешнего Рена, такого, каким он стал, когда она пришла, нужно бояться. —Смотри на меня. Только на меня, — она предлагает ему это с улыбкой, а затем принимается развязывать пояс, удерживающий ее одежды.
Те ползут по плечам, оседая на пол легкими облачками, оставляя ее совершенно обнаженной.
— Иди ко мне, — она манит его к себе одним пальцем, но Хакс не может сопротивляться. Его просто тянет.
Он прижимает ее к себе, целует, получая острые поцелуи с привкусом крови в ответ, облизывает тонкую впадинку под горлом, проводит по спине, по выпуклой линии из позвонков, которые кажутся ему идеальными, как и она сама. Рэй словно часть божественного, от кончиков волос, в которые вплетены блестящие цепочки, украшающие ее прическу, до крошечных родинок на ступнях. Это родинки путешественников, по две в ряд на каждой ступне, родинки странствующих между мирами.
Ее маленькая грудь словно создана для его ладоней, и он забирает их в пригоршни, чувствуя, как горит кожа на ладонях. Ему это всего лишь кажется, но Рэй улыбается, словно может прочесть все его мысли.
Она сбрасывает с себя юбку и оседлывает его, прижимая к полу руками. Она скользит своей обнаженной задницей по его промежности, заставляя задыхаться, потому что он хочет ее до безумия, и одежда, разделяющая их, только раздражает.
Наклоняется над ним, выгибаясь и позволяя кусать ее за соски.
И скоро в разуме не остается ничего, кроме расплавленного песка, превратившегося в стекло.
— Ты довольна? — мрачно хмыкает позади них Рен, скрестив на груди руки. Он смотрит не на Хакса, только на Рэй, еще вздрагивающую после оргазма, разгоряченную и задыхающуюся от похоти. — Теперь с тебя хватит?
Она хмурится всего на мгновение, словно собираясь сказать что-нибудь едкое в ответ, но вместо этого просто вздыхает и качает головой:
— Ты знаешь, когда с меня хватит. Рен.
Она почти никогда не зовет его так. Только Кайло. Но сейчас это еще один укол, заставляющий его стать еще мрачнее.
—Прекрасно, тогда можешь продолжать, — он машет ей рукой, словно отгоняя, и откидывается назад в свою тень, сливаясь с нею. Практически исчезая.
— Какой же он иногда несносный, — Рэй закатывает глаза и потягивается, привставая на коленях. — Как и все мужчины.
Она поворачивается к Хаксу, и взгляд ее тут же меняется, теряя всю раздраженность. Теперь это снова веселая девчонка с белеющим под тусклыми лампами обнаженным телом, гибким и хрупким словно стекло.
— Чего еще ты хочешь? Давай, Хакс, расскажи мне о своих мечтах, — ее голос дрожит, меняясь. Распадается на крошечные оттенки — веселье, влечение, интерес, тоску и боль.
Все это раздирает ее на части, и это заметно даже, когда она закрывает глаза, чтобы снова поцеловать его.
Ее руки, обхватившие его ладони, дрожат.
— Не уходи, — это единственное, что он может выдавить из себя. Потому что знает — это всего лишь сон, и он совсем скоро закончится.
— Я не уйду, я здесь, с тобой, — Рэй гладит его по снова поднимающемуся члену, сжимает твердеющую плоть, а затем наклоняется и вбирает в рот, заставляя Хакса заткнуться.
Ему больше нечего сказать, и он просто стонет.
В этот раз она не может кончить. Она раскачивается из стороны в сторону, насаживая себя на его член, с каждым разом все сильнее и резче, она обхватывает его горло ладонями, не позволяя дышать без ее разрешения, расцарапывает ему плечи и грудь до крови, но даже это не приносит ей того удовольствия, какого она хочет.
— Пожалуйста… — Рэй шепчет все громче. — Пожалуйста, Кайло… Пожалуйста…
Она бьет его по лицу, наотмашь, почти не контролируя себя, и это действует на него сильнее наркотика. Хакс содрогается, стискивая зубы и еле дыша. Он кончает в нее, чувствуя острое, на грани с болью наслаждение, и откидывается назад.
— Пожалуйста… — все еще шепчет Рэй, и внезапно из темноты позади них вытягивается черная рука, затянутая в перчатку. Она обхватывает ее за талию, поднимая на ноги, держа на весу.
— Иди сюда, малышка, — этот голос принадлежит Кайло Рену, который стоит позади Рэй и держит ее, не давая упасть. —Иди ко мне, — в его голосе слишком много злости, ревности и похоти, но Хакс не может сбежать, потому что его тело совсем не слушается его. Ему остается просто смотреть, как Рэй вытягивается на его руках, напоминая бабочку, надетую на булавку, и как она улыбается, оборачиваясь к нему.
Рен делает всего одно движение рукой, и на глаза опускается темнота. Это просто непроглядный мрак, разорвать который Хакс не в силах, и он просто прислушивается к шороху сминаемой кожи и слабому хрипу, который доносится из ее горла.
— Спасибо… — хрипит Рэй, почти не дыша, и Хакс может поклясться, что теперь-то она счастлива и довольна.
====== Sleep Paralysis (Рэй/Кайло Рен) ======
Комментарий к Sleep Paralysis (Рэй/Кайло Рен) Очень много БУ, серьезно. На ваш страх и риск.
Абьюз, изнасилование, нон-кон, и все та же больная одержимость.
Не обращайте внимания, это у меня такое развлечение – дойти до точки невозврата.
Westworld main titles – Ramin Djawadi – чтобы наверняка)
— Рэй… Я думаю, ты должна это увидеть, — голос Финна рвется, проходя сквозь пространство, и теряется на фоне треска. Еще бы, Люк надежно спрятал их базу, и его последняя надежда, последний падаван должен остаться в живых в любом случае. Так что приходится мириться с некоторыми неудобствами. Такими, как, например, почти полное отсутствие связи.
Вот поэтому Рэй рада даже тому, что есть. И даже голос Финна, пытающийся добраться до нее сквозь тысячи парсеков, кажется таким родным и близким.
— Хэй, привет, — она машет рукой, хотя это он вряд ли увидит. Связь почти односторонняя. Картинки нет, и можно разве что говорить. И смотреть.
Рэй разглядывает Финна, как голодный ребенок глядит на еду. Она безумно рада за него, за то, что он все же выкарабкался из комы, за то, что теперь у него на плечах и спине какое-то подобие экзоскелета, и Рэй ловит себя на желании потрогать его, как только они увидятся. Если увидятся.
— Ты выглядишь здорово, — она улыбается, ловя позади оранжевые блики знакомого комбинезона. Кажется, там уже очередь выстроилась поздороваться с ней. —Спина больше не…
— Рэй, я серьезно. Ты должна это увидеть! Люк тебе ничего не говорил?
— Люк… что? — теперь, когда с нее слетает флер счастья от встречи, пусть и не совсем даже встречи, она видит, что Финн встревожен. Очень встревожен. — Что я должна увидеть?!
На заднем плане мелькает оранжевый комбинезон, и голос По слышен как никогда ясно, может, потому что так близко от экрана голо-проектора:
— Серьезно, Финн, я не уверен, что нам…
— Мы должны показать ей это. Она должна знать.
— Знать что? — Рэй совсем теряется. О чем это они? И каким образом с этим связан Люк?
Она хмурится, пытаясь припомнить, было ли хоть что-нибудь за последние полгода, что она провела тут, на острове, в обучении, что могло бы хоть как-то повлиять на нее.
— Вы что там, нашли моих… — эта догадка приходит совсем внезапно, врывается в мозг, и Рэй забывает, как дышать. Ее родители? Неужели…
— Слушай, — Финн наклоняется к экрану, и теперь ей видны только его глаза, очень испуганные, размазанные на всю поверхность голо-проектора, и морщины на лбу. — Я перешлю тебе одну запись. Не уверен, что она дойдет, качество связи хреновое совсем, но… Рэй, — и он останавливается, и Рэй завороженно смотрит, как пляшет его зрачок, расширяясь, а затем сжимаясь до крошечной точки. — Мы что-нибудь придумаем. Я клянусь тебе. Все, нам пора, — щелкает, и экран заливает тускло-синим.