— Ах, Рэй, — Кайло наклоняет голову и смотрит на нее с каким-то странным весельем, — ты серьезно считаешь, что нужна мне только за этим? Да ты совсем себя не ценишь. Видишь ли, девочка, — он подступает ближе, и сейчас все, что она видит — это вперившийся в нее белесый глаз, с искусственными прожилками. — Я еще немного злюсь на тебя. За то, что сбежала. За то, что отвергла мое предложение. И… — он специально растягивает слова, — и за глаз. Так что я решил вернуть тебе все сполна.
Это не вибро-нож в его руке. Куда больше, длинее. Скорее, медицинская вибро-пила. Способная с легкостью разрезать кость одним движением, и сейчас, когда ее мерцающее лезвие нависает на ее запястьем, надежно зафиксированным наручником, Рэй остается разве что всхлипнуть.
И снова зажмуриться.
— Так не пойдет, Рэй, — легкая пощечина возвращает ее обратно. — Если не будешь смотреть, я подумаю, что тебе не сильно нужны твои глаза. Так что выбирай — кисть или глаз. Ну?
Он ждет. И действительно не шутит.
— Не надо, Бен, пожалуйста… — она все еще пытается дозваться до него. До того человека, каким он был когда-то. Но слишком давно.
— Ну ладно. Тогда я сам решу.
Кайло взмахивает рукой и тонкое лезвие погружается в кожу запястья. Режет кость словно проходит сквозь воду — легко, плавно.
А через мгновение приходит боль. Такое чувство, будто ее ладонь сунули в огонь. Только ладони больше нет. Окровавленная и совсем ненужная, она уже лежит на полу.
— Ублюдок, — шепчет Рэй, а слезы градом катятся из глаз, и она уже больше не может остановить их. — Я тебя убью. Од-д-днажды я тебя сама прикончу.
— Нет-нет-нет, Рэй. Ты все не так поняла, — Рен откладывает вибро-пилу на столик и поднимает отрезанную конечность с пола. Он погружает пальцы в плоть, что совсем недавно еще была живой и принадлежала ей. Копается, а затем выуживает круглый поблескивающий красным маячок.
— Вот это лишнее, — ухмыляется Рен, кроша в пальцах следящее устройство. — Догадайся, сколько их еще в тебе? Признаюсь, причинять тебе боль — это уже блаженство, а если соединить это с необходимостью очистить тебя от прошлой жизни — то ты даже не можешь представить, до чего же удачный у меня сегодня день.
Отрезанную кисть он с нежностью откладывает на столик, на самый край его, рядом с вибро-пилой. И там еще полно места.
Слишком много.
От отрезает ей обе кисти рук. Во второй — два маячка, и Рэй смутно — потому что в голове нет ничего, кроме боли — припоминает, что каждый раз при посещении базы повстанцев она проходила долгие и многочисленные проверки. Болезненные. Так вот к чему это все было.
Избавляется от ног. Режет по кости бедра, повыше колен.
Затем расстегивает ошейник и вынимает ее тело из кресла. Вернее, тот обрубок, что остался — безногий, безрукий. Переворачивает на живот и водит лезвием по спине, поднимаясь выше, к шейным позвонкам.
— Если я перерублю тут, — шепчет Кайло ей на ухо, нагибаясь над Рэй, — то ты больше ничего не почувствуешь. Ни рук, ни ног. Ничего. И твоя Сила тебе не поможет. Хочешь, я сделаю это? — холодные прикосновения заставляют ее дрожать. Всхлипывать и прикусывать рвущиеся из горла стоны. — И нам больше не придется воевать. Никогда.
— Нет, пожалуйста…
— Тогда пообещай мне, что больше никогда не поднимешь на меня руку. Поклянись, что не причинишь вреда. Тогда я не сделаю это, хоть мне и хочется. Очень хочется.
— Я… — у нее нет выбора. Не было никогда. Сначала Люк и Лея, повстанцы и их собственная священная война. Затем Рен. И одно только слово выбьет ее из этого ряда. Вынесет за пределы доски. Сделает изгоем. Но живым изгоем.
— Я клянусь. Я клянусь всем, что у меня есть. Собой, — лихорадочно шепчет она, пока снова не провалилась в обморок, потому что в ответ на молчание Кайло может сделать что угодно. Например, убить ее.
— Так лучше. Мне нравится твоя сговорчивость, девочка. Ну хорошо. Мы закрепим эту сделку. Кровью.
Ее крови тут полно — застывшие ржавые лужицы под пыточным креслом.
Но Рену нужна другая кровь. Чистая и свежая.
Он снова переворачивает ее и рвет ненужную одежду. Освобождает от ткани грудь и делает один надрез на груди. Там, где сердце.
— Еще два сантиметра вглубь, и оно остановится, — рассказывает ей Кайло, будто они говорят о чем-то незначительном. — А так — просто не заживет. Никогда не заживет. Вот, — и его пальцы снова забираются под кожу, выуживая оттуда маячок. — Последний, — и Рен давит его в ладони словно ядовитое насекомое. — Ты свободна.
Он смотрит на окровавленные пальцы. А затем облизывает их. Тщательно. С наслаждением.
— Теперь ты можешь уйти, Рэй. Ну? Никто тебя не держит, — он смеется над нею, потому что Рэй и шевельнуться больше не может. У нее нет рук, нет ног, и она истекает кровью.
— Я так и знал. Ты просто не хочешь уходить, правильно? — Рен ухмыляется. — Давай так, еще десять минут. Я уйду, а если я вернусь, и тебя здесь не будет, я не пойду за тобой.
Она не уходит.
Никуда.
Ее новое тело напоминает произведение искусства. Гибкое, изящное. Сплав золотистого тела и черного металла. Мягкая нежная кожа и дюрасталевые пластины. Горячее и обжигающе-холодное.
И Рен прекрасно знает, как ей пользоваться.
Из Рэй вышла идеальная игрушка, смертельно-опасная. Особенно в постели.
— Ты все еще дуешься? Ты могла бы ничего не делать. Не убивать их всех, потому что они когда-то были тебе друзьями. Ну же, Рэй, улыбнись, — он целует ее в шею, оставляя красноватый след на коже. Завтра он будет синим и опухшим пятном, но пока что это практически произведение искусства — два полукружия с четкими отпечатками зубов, поблескивающие слюной.
Она улыбается.
И поворачивается, подставляя ему шею с другой стороны.
— Я так хотела, — шепчет она и прогибается под его здоровенным телом, трется задницей о его восставший член и вздрагивает, когда головка его задевает промежность.
Она так хотела.
Он ведь дал ей свободу.
Жаль только, что ей некуда от него сбегать, ведь этот мир уже его.
====== Dream guardian (Рэй/Хакс/Кайло Рен) ======
Она всегда приходит спать к нему.
Это странно, непонятно, но каждую ночь, возвращаясь с дежурства, Хакс застает Рэй уже в его постели.
Она мягко посапывает во сне, обнимая подушку, и ее лицо под спутанными волосами кажется совсем юным. Почти детским.
— Рэй, — укоризненно качает головой Хакс, раздеваясь. — У тебя же есть своя кровать, в конце концов, а я безумно устал. Чтобы когда я вернулся, тебя тут не было.
Он аккуратно снимает с себя одежду, вешает ее в шкаф и идет умываться перед сном. Створки дверей оставляет открытыми, и, что греха таить, иногда посматривает в зеркало, отражающее его спальню. Но нет, или Рэй игнорирует все его просьбы, или уже действительно спит.
Так что приходится лечь рядом, на самом краю постели, чтобы не тревожить ее сон.
— Ты ведь знаешь, что меня завтра Кайло четвертует. Шею свернет и в открытый шлюз выбросит, — сетует Хакс, притягивая Рэй к себе и устраивая на своей груди.
Рэй хмыкает, не открывая глаз, и шепчет тихо и сонно:
— Я ему сама все откручу и выброшу, — она потягивается и подставляет лоб для поцелуя перед сном, и ее волосы, изрядно отросшие за время пребывания на Финализаторе, щекочут Хаксу нос.
Аккуратно он поправляет их и лежит в темноте еще какое-то время, пока Рэй не уснет первой.
Все неправильно. Как жаль, что он ничего не может поделать с этим.
Если ночи Рэй проводит у него, дни ее заняты Реном, и Хакс видит ее совсем редко.
Разве что только после долгих медитаций, мельком, в конце коридора. Она всегда рядом с Кайло, но, давая понять, что тоже видит его, Хакса, Рэй наклоняет голову и улыбается, а ее глаза поблескивают жутковатым золотом.
Или на аудиенциях у Сноука.