Тому, кто выбрал другой путь.
— Я не смогу, — внезапно понял он. Ни за что не сможет убить кого-то ради этого.
— Я понимаю. — Рей усмехнулась и протянула руку, чтобы погладить его по волосам. Этот простой безыскусный жест и улыбка преобразили ее.
— Он столько рассказывал о тебе. О своем младшем брате-близнеце, который всегда поступал по-своему, наперекор родителям, дяде, всем, — передразнила она Кайло Рена. — Но я никогда не думала, насколько вы похожи. Ты хороший человек, Бен Соло.
Ее объятия были прохладными, словно он обнимал камень или воду. И нежными.
А чужой шрам на лице саднил.
====== Star that guides (Кайло Рен/ Рей) ======
Он чувствует ее впервые тогда, когда тело его висит на тонком волоске от смерти.
Кайло болтается в чане с бактой, и все тело его облепливает теплая жидкость, проникая под кожу тонкими иголочками, хотя это всего лишь иллюзорное ощущение.
Его раздирает на части его собственное желание выжить, оно пережимает горло и бултыхается внутри желудка, переворачиваясь комом, и в этот самый момент его посещает первое видение.
Он видит ее так, словно она действительно рядом.
Не прозрачная, не созданная воображением, Рей находится рядом с ним, с закрытыми глазами. Кажется, что она спит, и только по вздрагиванию плеч Кайло понимает, что она плачет. Так тихо, как может, чтобы никто не услышал.
Рей сжимается в клубок и обнимает себя за плечи, занимая так мало места, и по ее лицу текут слезы, а губы шевелятся беззвучно.
И именно тогда он, ненавидящий ее больше всего на свете, за то что отвергла его, за то что предала его надежды, за то что оказалась совсем не такой, какой он ее себе представлял, — в этот момент он остывает.
Все проходит, и его ненависть, помноженная на боль, больше не имеет никакого значения. Особенно сейчас. Может, потому что он так боится плачущих женщин. Потому что не знает, что с ними делать. Так было когда-то с плачущей матерью, и теперь это повторяется снова.
— Мне жаль, — выговаривает Рей одними губами. Она говорит не с ним и не с кем-то рядом. Она шепчет это, чтобы не забыть самой. — Я не хотела... Я, правда, не хотела...
Кайло стискивает пальцы, потому что они дрожат, но, даже если он закроет глаза, ему не избавиться от видения.
Рей не рядом, она где-то на другом конце вселенной, но он видит ее и с закрытыми глазами. Ее горестный образ скользит на обратной стороне век, вкус ее слез застыл у него на губах, пусть в реальности это просто бакта, в которую он погружен с головой.
— Прости... — задыхается она от своей боли, не такой острой, не такой резкой, потому что это болят не раны. Это другое. Обхватывает себя за горло, словно хочет задохнуться. Закрывает лицо ладонями.
И это такое безумное ощущение, что Кайло понимает, что он больше не может.
Он бьет по стеклянному чану кулаками, пока бакта не начинает смешиваться с кровавыми разводами на ободранных костяшках пальцев. Стучит что есть силы, надеясь, что стекло не выдержит. До того, как не выдержит он сам.
Бесполезно. Он заперт внутри, и все, что ему остается, — это рваться наружу, затыкать уши и закрывать глаза, прятаться от того, что не уходит.
От Рей и ее надрывного шепота. От этого ужасного слова — прости.
Она намертво впилась в его кожу, вгрызлась в самое мясо, заменила ему воздух и воду. Она словно кровь по венам, и ее образ не исчезает никогда.
Плачущая Рей молит о прощении тогда, когда он взрезает чужое горло световым мечом, распарывает человека, и на маску, прикрывающую его лицо, брызжет кровь.
Она сворачивается в клубок, состоящих из тонких линий и плавных изгибов, рядом с ним, в его постели в темноте.
Можно протянуть руку и дотронуться, до того она близко.
Рей с ним, когда Сноук наказывает его за ошибки, те, что стали для кого-то спасением, а для рыцаря Рен обернулись позором.
И когда Кайло падает на камень, корчась от невыносимой боли, все, за что он может держаться, чтобы не потерять сознание, — это ее губы, мокрые от слез.
Они шепчут прости, и этого хватает, чтобы он остался тут, чтобы выдержал все, что приготовил для него Сноук. Чтобы принял это с достоинством, как подобает мужчине из рода Скайуокеров.
Кайло привыкает к ее присутствию везде и всегда.
Рей — это куда больше, чем просто видение в Силе, оставленное вместе с рваным шрамом, пересекающим лицо и спускающимся на плечо.
Она тот самый якорь, что удерживает его на тонкой грани. Только уже не жизни и смерти. Она то, что тянет его в самое безумие и все же удерживает от того, чтобы не упасть в него.
— Я хочу поговорить с тобой, слышишь? — пытается говорить с нею Кайло. — Ну же, послушай...
Но она только закрывает глаза и вздрагивает, словно это его слова причиняют ей еще больше боли. Она ежится и прячется за своими руками, до которых он не может дотронуться.
Она только плачет. Из-за него. И шепчет свое бесконечное «прости».
— Прости, — шепчет ее скорбный рот, когда Кайло в бешенстве крошит мебель в своих покоях. Она не чувствует ничего даже тогда, когда алый меч проходит сквозь ее ненастоящее тело.
— Хватит! — орет на нее Рен. — Заткнись, просто заткнись и исчезни!!! Пошла вон!
Если бы он мог, он вытряс бы из нее настоящей душу за все те дни и ночи, проведенные под монотонные жалкие «прости-прости-прости». Задушил, испепелил — да все что угодно.
Но эту Рей не остановить. До нее даже нельзя дотронуться.
Она слишком близко, и все же ее нет.
— Вы абсолютно здоровы, — в который раз подтверждает медицинский дроид.
Сканирование не показывает ничего необычного, и только Кайло может видеть Рей, стоящую так близко к нему, что он может просто наклонить голову и дотронуться подбородком до ее макушки.
Он хочет сделать это, может, из какой-то отчаянной вредности, а может, потому что понимает, что это ничего не даст, ведь это всего лишь фантазия, порожденная его мозгом.
— И никаких видений у меня не может быть? — Он произносит это медленно и устало, потому что сражаться с такой Рей ему не по силам. Теперь уже нет.
— Абсолютно исключено. Мы снова провели полный осмотр. Вы здоровы. — Металлический робот кивает своей головой, внутри которой одни только микросхемы и провода. Ему не под силу увидеть то, что не поддается объяснениям.
А Рен видит.
Он видит достаточно, чтобы сказать, сколько веснушек на носу у Рей и какого оттенка ее глаза, когда она плачет.
Они напоминают ему расплавленный песок, превратившийся в слюду. Или небо за несколько секунд до того, как оно сгорит.
Она ничего не хочет от него. Ни-че-го. Именно это Кайло не может принять.
Что все это безумие и иллюзорная Рей с ее сбившимся дыханием под иллюзорной кожей — не больше и не меньше, чем его собственная мысль.
Она не явилась, чтобы спасать его. Или наказывать. Она не возмездие Света и не прощение. Она — плод его воображения.
— Я выдумал тебя такой, — понимает он. Со слезами на глазах и жалобным «прости», застрявшим, как заезженная мелодия голонета. И на самом деле ее никогда не будет рядом.
Ни плачущей, ни смеющейся. Ни нахмурившейся и отвергающей его предложение быть с ним всегда и править мирами вместе.
— А ты совсем не такая. — Он кривится, потому что лицо омертвело, превратившись в маску, за которой удобно прятаться. Он ведь так хорошо делал это всю свою жизнь. — Ты просто тень.
Она не исчезает. Не гаснет, словно затушенная свечка. Не растворяется во мраке, как он мог надеяться.
Рей просто поднимает глаза.
И ему кажется, или безумно хочется верить в то, что она видит его на самом деле.
— Снова скажешь свое криффово «прости»? — Кайло готов к этому. Если подумать, это слово уже выжжено у него на подкорке мозга. Потому что это не она, это он хотел бы сказать его. Прости меня, Рей.
Она мотает головой.
Улыбается сквозь слезы, которых на самом деле нет.
— Найди меня, — шепчет ее рот, повторяют ее губы, смыкаясь и раскрываясь, чтобы выдохнуть одну-единственную фразу. — Найди. Меня.
Теперь ее нет. Нет больше тихого монотонного шепота, раздающегося в ушах. Нет ощущения соприкосновения, словно Кайло достаточно протянуть руку, чтобы дотронуться до нее. Нет тяжести внутри, словно в груди у него застрял кусок камня.