Рэй была счастлива.
Тьма за входной дверью уже ждала ее, напоенная запахами и звуками, мягкая и бархатистая, какой она бывает только в августе.
Небо все еще казалось черным, хотя Рэй знала, что до рассвета не так уж и далеко. Она выбралась из клуба немного раньше обычного, но уже через час самое большее один край подденется тусклой каймой розового.
А затем наступит утро.
Но не сейчас.
Она шла легко, почти бежала, и каблуки совсем не мешали ей. Казалось, само тело готово вырваться из тесной клетки и воспарить ввысь, в черноту по-за границами фонарей.
Они отбрасывали длинные тени, искаженно-большие, и под одной из них ждал он.
Тот самый мужчина с голодным взглядом золотых глаз.
Хотя Рэй почему-то не было страшно. Ни капли. Может, ей самой хотелось этого. Втайне от самой себя. Сделать что-то немыслимое.
Как, например, сойти с границы света на тротуаре, и вступить в чужую тень.
– Я… – тихо начала она, покачиваясь на ставших неустойчивыми каблуках. Ощущение того, что она шла сюда словно жертва на заклание, стало нестерпимо сильным. – Я слышала тебя. Твой голос, – рука поднялась к вискам, и Рэй погладила себя по щеке. Так, как мог бы дотронуться до нее он. Самыми кончиками пальцев.
- Да? – его голос был насмешливым. Низким и довольным. – И что же он тебе сказал?
- Что это было неизбежно.
Так оно и было.
Его тень, поглотившая ее. Его голодный взгляд, ледяные пальцы на шее, скользящие вниз. Чужое дыхание на плече, почему-то тоже холодное, и от него бежали мурашки по коже. А затем боль, внезапная, несильная, и ощущение уходящей из-под ног земли.
Все смешалось, стук сердца, шум крови в голове и тишина ночи, когда от звуков остаются лишь тени.
Ее уносило куда-то в темноту забвения, и фонари вверху смазались, словно их закружило в странном танце.
Осталось только ощущение холодных рук, прижимающих к себе ее тело с такой легкостью, словно оно уже ничего не весило, и ветер.
Он больше не трогал ее тела. Уложил на мягких подушках, а сам остался сидеть рядом, задумчивый и спокойный. Нестерпимо-яркое золото спряталось под опущенными ресницами.
В полумраке он выглядел куда старше, слишком уж точеными казались черты, такие не увидишь на лицах людей. Только у неживых статуй, срок жизни которым вечность.
- Как твое имя? – она не спросила ничего другого.
Почему он выбрал ее. Зачем оставил в живых, хотя мог бы выпить всю кровь до капли. Что будет дальше.
Все это больше не имело значения, потому что шепот в голове затих. Пропало ощущение страха.
А ведь она всего боялась людей. Шума толпы, движения, всей этой хаотичности. Забавно, что рядом с мертвецом ей было спокойно.
- Рен.
- Рен, – повторила за ним Рэй. Это имя, короткое и странное, тем не менее, подходило ему. Оно, скорее всего не означало ничего, и именно в этом заключалась тайна.
- Я Рэй.
- Я знаю, – и снова на губах показалась легкая тень улыбки, только в этот раз в ней не было никакой издевки.
Он знал не только ее имя. Он знал, куда больше, и все, что происходило до этого, стало совершенно не важным.
Весь мир сжался до одной комнаты, утопающей в занавесях, словно это была таинственная пещера.
- Чего ты хочешь? – он сам спросил ее. Предлагая все, что придет в ее голову.
И Рэй протянула руку, дотрагиваясь до чужой руки. Такой большой, что ее ладонь с легкостью пряталась в чужих пальцах. Одного сжатия было бы достаточно, чтобы сломать ей запястье, но она совсем не боялась.
Возможно, она смотрела на чужие губы, такие яркие и спелые от выпитой крови, ее крови, Рен был всего лишь сновидением. Слишком прекрасным, чтобы остаться с нею наутро. Но только не сейчас.
- Тебя. Всего.
Его тело было таким же белым, как и луна. Достаточно прекрасным, чтобы сравнить его с мрамором.
Рен давал ей все, что она так просила, стонала сквозь закушенные губы, умоляла, пока не потеряла голос, переходя на лихорадочный шепот – его поцелуи жгли, оставляя на коже отпечаток зубов и кровавые следы. Его тело было достаточно тяжелым, чтобы вдавить ее в постель, обездвиживая. Его движения были быстрыми и все же плавными, чтобы Рэй почувствовала себя так, словно ее несет неуправляемым потоком прямо на скалы.
А его золотые глаза выжигали напрочь, и последние мысли разбегались как тени, когда он поднял ее на руки, все еще продолжая двигаться в ней.
Рэй так уснула в чужих руках, холодных словно лед, переплетя пальцы, словно только это могло удержать ее тут. Но держало ее не это.
Кровь. Сладкая и соленая одновременно, на языке. На горле.
Кровь Рена.
А затем Рэй умерла.
====== Secrets revealed (Рэй/Кайло Рен) ======
Когда она была маленькой, совсем мелкой, то вряд ли могла бы себе представить, чем все кончится. Воображения не хватало.
Да и кто бы смог?
Брошенный на пустынной планете человеческий ребенок был обречен превратиться в кучку высохших костей, засыпанных песком. Земляные черви утащили бы ее тело вниз, в кромешную темноту, и там рвали бы на части, отдавая лучшие куски своему потомству.
Из них родители вышли как-то получше.
Или возможно, кто знает, все обернулось бы несколько по-другому. Какой-нибудь пришелец взял бы ее к себе, откармливал, чтобы продать в бордель. Или оставил бы в качестве еще одного раба — собирать крохи драгоценной воды на влагоуловителях поутру, готовить, убираться, выполнять бесконечные поручения, а затем ублажать своего господина до самой ночи.
Одна мысль об этом заставляла зубы скрипеть, а кровь бурлить в венах. Хотя... злость была хорошим подспорьем. Она позволяла выжить там, где умирали другие. Идти, когда от ног оставались лохмотья кровавой кожи на голых костях. Держаться до последнего.
А еще... А еще у нее был Рен.
У Рена не было семьи. Никаких родственных связей, пустота и тишина в голове. И это было так приятно.
— Ты слышишь меня? Мои мысли? — ему было интересно все. Для него Рэй оставалась загадкой.
Девочка без имени, безродная, выброшенная на помойку галактики, и все же почему-то он видел в ней не мусор. А обещание.
— Да. Нет, — Рэй не любила раскрывать свои секреты. У нее их было много, возможно даже слишком, и все как один стоящие.
По ночам она часто замечала, куда уходят рыцари Рен, думая, что их не видят. В покои безымянных женщин, таких же пропащих, как и Рэй. Что они там делали, она понятия не имела, возможно, это был просто секс. Или боль.
Но, по крайней мере, им все это нравилось.
После от мужчин тянуло умиротворением — странное слово для шайки кровожадных ублюдков, готовых отправить друг друга на тот свет из-за одного лишнего слова. Или из-за женщины. От них тянуло счастьем.
Что до Рена — счастьем там и не пахло.
— Это не мысли, — Рэй взмахнула головой и сосредоточилась на яблоке. Выбрасывая из головы лишнее. Это же были только ее секреты, Рену там не место.
— А что?
— Ощущения, — сейчас она чувствовала, чем от него пахнет. Настороженностью. И почему-то злобой, словно она чем-то оскорбила его. Обидела? Чем? — Просто ощущения. Ничего особенного.
Ей было сложно с ним.
Иногда, и это было чаще всего, Рен ее попросту не замечал. У него были рыцари, с которыми он мог расслабиться. А Рэй доставалась роль немого свидетеля, где-нибудь в сторонке. Как можно дальше от центральных покоев — что было там, наверняка же что-то было, она тоже не знала. Вход был настрого воспрещен.
Но даже когда она подбиралась поближе, робко, настороженно, оглядываясь, чтобы ее не заметили, то не могла и пальцев поднести к дверной панели.
То, что жило внутри, было куда страшнее Рена. В гневе, в бешенстве, в каком угодно виде. И оно того не стоило.
Что ж, у него же тоже было право на свой личный секрет.
— И на что это похоже?
— М-м-м... сложно сказать. Это все равно, что уметь читать твое настроение по выражению лица. Кто-то не может. Кому-то мешает маска.