— А ты, значит, можешь?
— Ага.
Она ведь до сих пор боялась к нему притронуться. О, те прекрасные дни, что Рэй проводила у него на руках, боясь отпустить. Рен был для нее новообретенным домом, всей родней, миром и божеством в придачу. А теперь?
Руки начинали мелко дрожать, а язык заплетаться, стоило ему оказаться чуть ближе, чем положено. И почему это? Он же никогда не смотрел на нее так, как рыцари на своих женщин.
Рен вообще не хотел смотреть на нее.
— Прочтешь сейчас? — он предлагал ей то, что было опасным. Сперва многочисленные нотации — не смей использовать свои способности нарочно, контролируй их, подавляй! Не дай себя заметить!
А теперь это.
Удивительно, что он вообще спросил.
— А я могу? — хоть на крохотную долю мгновения, на один удар сердца хотелось прикоснуться к его руке, или лицу — лучше всего получалось работать с оголенной кожей. Это вам не размытые видения чужих настроений, больше всего напоминающие мутные пятна акварельных красок: красный для жажды, пурпурный для гнева, голубой для грусти. Это куда больше. Путешествие под кожу, внутрь чужой головы. К сердцу, вместе с кровью. Хаос и катарсис, смотря чем надышишься.
— Сегодня да. Иди сюда, — Рен нетерпеливо дернул рукав, закатывая его выше локтя.
Белая кожа. Темные капельки родинок. Сплошное искушение. После такого ночью спать будет сложно.
Вот теперь от него просто разило безумием. Что-то между своевольным бахвальством — вот тебе моя рука, читай, девочка, и вплетающимся в этот хоровод сомнением.
Смотри вглубь, падай, но не до конца.
Бери то, что дают, но не трожь чужих секретов.
Все понятно?
Наверное, стоило быть понятливей.
Но именно это Рэй умела делать хуже всего.
Что ж, его же воспитание.
Читать настроение легко. Это как облачко пыли, забавно, что после стольких лет Рэй все еще помнила это ощущение.
Когда вступаешь в невесомый столб, чувствуешь, как царапают по коже песчинки. А затем они ссыпаются вниз, без следа. Омовение закончено.
А вот когда дотрагиваешься до чужой кожи, все куда сложнее. Ты словно становишься частью другого. Теряешь себя на мгновение. Ты владеешь им больше, чем он владеет собой.
В Рене было слишком много злости. Темный клубок, у самого сердца. Она угнездилась внутри него. Питалась. Щедро отдавая взамен Силу.
Но теперь все это принадлежало Рэй.
Тьма была теплой. Как и его прикосновения.
Тьма была влажной, как его губы, онемевший язык.
Тьма из бесчисленности рук, притягивавших к себе, обнимавших и убаюкивавших, как раньше.
Рен был ее колыбелью, ее священным логовом, и наконец она возвратилась обратно. Туда, где ей было самое место.
— Ну вот, как-то так, — она устроилась на груди Рена поудобнее, закинула руку ему за шею. Хотелось снова вылизать его искусанную шею, покрыть поцелуями. Водить пальцем от одной родинки к другой, соединяя в неизвестную звездную систему.
А у него и дыхания не осталось. Все ушло, все забрала она вместе с рваными движениями, с надсадным хрипом и стонами.
Наверное, выглядело это так, словно Рэй его использовала. Поимела. Тогда почему же он был не против?
— Бесполезный талант.
— И не говори, — возможно, больше ей такого не достанется. Хотя перед смертью не надышишься. Да и по жизни тоже.
Сколько ни втягивай в себя его запах, теплый, насыщенный аромат умиротворения, все равно уйдет. Стечет по ноздрям и подбородку и растает в воздухе.
— Больше не применяй его ни на ком. Слышишь, Рэй? — вот теперь угроза. Вернее, обеспокоенность.
Темный коридор, ведущий в центральные покои, никуда не делся. Ясно.
Потрахались, и хватит. Секреты каждый оставит при себе.
— Пожалуйста. Кивни, что ты меня поняла.
Рэй кивнула. А ведь не хотелось. Лучше было бы назло закрыть глаза и замотать головой, будто ребенок. Заслуживающий наказания.
Наказания тоже могут быть сладкими. О нет, не стоило об этом думать... Прочь из головы! Это твой секрет, Рэй. Только твой.
— Стой! — он успел подхватить ее прежде, чем Рэй соскользнула с его тела. — Это так важно?
— Да. Нет, — она повторялась. Забавно. В тот раз речь шла о способностях, теперь о личном.
Да, ей было это важно.
Дотрагиваться до его тела. Быть частью чего-то большего, слитного, идеального. Поодиночке у них это не выходило.
— Хорошо. Тогда забирай.
— Что? Тебя? — какой странный разговор.
— Да. Раз тебе это надо.
Коридоры с тихими шепотками и стонами, здоровенная дверь, слишком тяжелая, чтобы отворить в одиночку, от которой разило кромешным ужасом, множество секретов... Никуда оно не делось.
Только еще один добавился. Общий.
====== Hive (Рэй/Кайло Рен) ======
Комментарий к Hive (Рэй/Кайло Рен) Сквики в наличии, много описаний, а еще автор уже горит в преддверии выходящего Чужого, чтопаделать)
Когда она в последний раз видела Кайло Рена?
Нет, не так.
Когда она в последний раз чувствовала его. Ну? Когда это было?
Сперва это напоминало незримое прикосновение к плечу. Что-то достаточно осязаемое, чтобы в него поверить.
Кайло Рен, ненастоящий, выдуманный ею же, проводил по плечу пальцем, заставляя ежиться, а волоски на шее вставать дыбом.
Рэй хотелось сбежать. Отодвинуться. Спрятаться. Но стоило ей обернуться, хотя бы пошевелиться, и он исчезал.
Конечно, ведь на самом деле его тут никогда и не было.
Были не только прикосновения. Еще и мысли, чужие, путаные, они врывались во сны, потому что именно тогда Рэй была уязвимее всего.
Кайло Рен, ненастоящий, выдуманный, шептал ей на ухо о том, насколько горяча ее кожа, напоминающая расплавленное золото. Каковы ее губы на вкус, сухие, шершавые, и как сильно ему хотелось бы провести по ним языком. Слизнуть соленый пот. Прикусить. Насладиться ощущением реальности.
Были и другие мысли, конечно. Пахнувшие чужой смертью. Обугленной кровью на световом клинке.
Кто-то страдал, Кайло Рен и сам страдал — Рэй не умела различать. Главное было как можно скорее проснуться.
Вынырнуть из сна и убедить себя, что этого ничего не было. И что Кайло Рен, которого она ненавидела сильнее, чем любила других, был ненастоящим.
Связь с ним была неоднородной. В некоторые дни слабее, в другие — настолько яркой, что Рэй практически не могла дышать. Казалось, что он поселился где-то внутри нее, и если она откроет глаза, то он сможет увидеть то же самое. А значит, и прилететь следом.
Но Рен не прилетал. Более того, он даже не заговорил с нею ни разу. Вместо этого говорила она.
Шептала, звала, ругалась, обзывала... чем она его только не обзывала. Без разницы.
То ли он действительно не слышал ее, то ли попросту развлекался, обладая куда большим терпением и умением загонять жертву до смерти.
А потом Рэй перестала.
В смысле, ругаться. Более того, после того случая, когда ей все же посчастливилось увидеть своих родителей — мертвее всех мертвых, никаких надгробий или последних слов, просто холмик песка, обнаживший истлевшие останки формы Первого Порядка, выщербленные черепа с раздробленной лобной костью, и руки, вцепившиеся друг в друга в смертельной хватке, она молила его остановить все это.
Забрать ее с собой, куда угодно, да хоть в саму Тьму — по крайней мере там было тихо и спокойно, просто мертвецки-тихо, надо же как смешно, ха-ха...
Но Кайло Рен молчал, находясь где-то на другом конце Вселенной.
Наверное, тогда и следовало поверить в то, что его попросту нет. Она его выдумала.
И все же он был. Существовал. Его сердце стучало в ее ребрах. Его кровь текла по ее венам. Его голос был единственным, что приносило хоть каплю спокойствия посреди всеобщего хаоса — война поглотила практически все миры, не оставив места тем, кто не хотел сражаться.
А потом перестал.
Вот тогда Рэй и сбежала.
В одно прекрасное утро она открыла глаза и поняла, что часть ее — та самая, что она так проклинала, а затем так вожделела, исчезла. Это все равно что отрубить ногу или руку, лишиться глаза или языка. Ощущение утерянной частички себя было куда хуже ощущения связи с кем-то, кого так сильно ненавидишь.