— Вот ты где, — ее находит Рен. Удивительно, как она могла подумать о ком-то другом.
Всего на долю мгновения ей действительно чудятся другие руки, они уже не такие сильные, хотя выдерживают ее вес с легкостью. На эту крошечную часть секунды Рэй кажется, что все произошедшее было сном, и это Люк Скайуокер нашел ее посреди леса Тау Коори, где была их секретная база. И она просто потеряла сознание во время тренировки. Просто уснула посреди нее. Просто...
Ничего не просто.
Ее находит Рен, он опускается на колени рядом и смотрит на нее, как на какое-то чудное животное. На нечто необычное, вожделенное. Так смотрят на свой долгожданный приз. И Рэй это не нравится. Она тут же пытается отползти, обнимает себя руками и прячет лицо под спутанными волосами. Ей плевать, что он видит ее такой сейчас — оборванку в грязной, испачканной землей одежде. Кроме того, исполосованные рукава по локоть в крови, и своей, и чужой — бой был яростным. Она защищалась как могла.
— Ты проснулась, — замечает он, как будто это было неожиданным. — Я смотрел за тобой, пока ты спала, но признаюсь, такой ты мне нравишься больше.
Больше? Смотрел?
Рэй внезапно съеживается, хмурится, сузив глаза, а затем резко выбрасывает вперед руку. Звук пощечины оглушителен, а удар силен, и голова Рена со стуком отклоняется в сторону.
Кажется, это клацнули зубы. Жаль, что она не может причинить ему больше боли. Ее собственная ладонь ноет, но даже этого мало.
Рэй оскаливается. Она готова вцепиться ему в лицо. Выцарапать глаза. Впиться зубами в уже однажды раненую щеку. Нанести как можно больше вреда. Может, даже убить его.
Хотя кого она обманывает.
Рен тут же хватает ее за горло и вынуждает остановиться.
— Я не собирался причинять тебе вред. Надеюсь, и ты не сделаешь это.
Вместо ответа она шипит. Как маленькое животное, загнанное в угол. И только больше скалится.
Он убил ее друзей, он забрал у нее свободу и все то, что было дорого. И после этого все еще надеется?
— Ну что ж. Я пытался, — Кайло расстроено вздыхает. — Не говори мне потом, что не пытался.
— Пошел ты, — как жаль, что она не может плюнуть ему в лицо. Шею зажало так, что в глазах темнеет. Но звук ее голоса, кажется, его забавляет.
О да, маленькое животное еще умеет разговаривать.
— Я не пойду. Более того, Рэй, ты тоже никуда отсюда не денешься. Теперь это, — второй рукой он обводит пространство покоев, лес и кровать, и стену, которая никуда не ведет, — это твой дом. Я сделаю так, чтобы ты никогда отсюда не выбралась.
Давление в горле исчезает, и воздуха становится слишком много. Так много, что Рэй уже не соображает, чем она отравлена — им, или жадными прикосновениями Рена. Он гладит ее по спине, плечам, волосам, даже по лицу, не боясь, что она укусит его.
Он ведь бесстрашен. Он же рыцарь Рен, что ему до какой-то мелкой загнанной в угол девчонки.
И даже боль в ладони — боль от укуса, потому что Рэй не ждет — он принимает спокойно. Даже мускул на его проклятом лице не дрожит, более того, оно довольно. Боль его веселит. Кровь из укушенной ладони — забавляет.
— Ох, Рэй, — он наклоняет голову. — Тебе придется смириться. Однажды ты тоже поймешь это.
А она только сильнее сжимает челюсти. Во рту полно крови, соли, тошнить хочется. Сводит зубы от ощущения чужой ладони, его ладони, на губах.
Длится этот безмолвный поединок недолго. Рэй успевает отпрянуть назад, уйти от удара, которого не происходит. Она стирает красные потеки с подбородка и цедит:
— Зачем это все? Убей меня, и дело с концом. Ты ведь прекрасно знаешь, я никогда не стану тебе ученицей. И не приму твою Тьму.
Он смеется. Раскатисто и с наслаждением. Потряхивает укушенной ладонью, на которой остались синие следы от зубов. Смотрит на нее весело.
— А зачем мне это теперь? Когда у меня есть ты.
Его нет несколько дней — их Рэй теперь определяет по теням на стене. Когда они начинают светлеть, где-то в темноте загорается солнце. Когда свет уходит — его место занимает беспросветная ночь.
Даже звезд за стеклом и то немного, все они незнакомые, а карт у Рэй нет. Можно просто признать, что она Сила знает где, и сдаться.
Хотя сдаваться она попросту не умеет.
Она обходит свою клетку несколько раз, находя посреди искусственного леса мелкий пруд, выложенный камнем. Он глубокий, а значит, под ее ногами много земли. До пола не добраться. Выхода отсюда нет. Только через дверь, запертую на множество замков снаружи.
Он действительно запрятал ее так далеко, так глубоко, что достучаться до учителя, или кого-нибудь еще, возможности нет.
А потом он появляется без предупреждения.
Очень поздно, когда она уже спит в подвесной кровати, спрятавшись за пологом, и Рэй даже не успевает толком проснуться. Она чувствует его руки на себе, жадные, горячие. Он вдавливает ее всем своим телом в мягкость матраца, накрывает собой и закрывает рукой рот.
— Тише, Рэй. Не надо, — он достаточно сильный, чтобы обездвижить ее. — Не сопротивляйся мне. Это бесполезно.
Еще как не бесполезно, хочется заорать ей. Завыть по-звериному, потому что он трогает ее за грудь, бедра. Его пальцы скользят под одежду и оставляют на коже обжигающее клеймо. Он берет ее как свою вещь, принадлежащую по праву, а она человек.
— Оставь меня, — пытается она вырваться, но только глубже тонет в этой трясине.
— Тогда перестань, я слишком устал, — его лицо кажется Рэй самым отвратительным, что она видела в своей жизни, в нем слишком много похоти, а глаза наливаются золотом, свечение которого не перебить ни одной темноте. — Просто не сопротивляйся.
Эти слова отдаются эхом внутри, точно такие же были и до этого, их она слышала так много раз. Они словно дают ей право быть слабой. Не делать больше ничего.
Рэй коротко вздыхает и закрывает глаза. Она пытается отрешиться, спрятаться внутри и от боли, когда ее ноги раздвигают, а внутрь входит член, слишком большой для нее, и от жара, что танцует по ее коже вместе с прикосновениями Рена. Он берет ее как свою вещь, берет впервые, и поэтому торопится. Его толчки, кажется, разрывают ее, но скоро это заканчивается.
— Вот и все, тише, — кажется, он шепчет ей это на ухо, Рэй уже почти ничего не слышит. — Видишь, все было не так уж и плохо, — теперь в его голосе нежность, искренняя, и от этого тошнить хочется еще больше.
Его пальцы стирают с ее щек слезы, его губы зацеловывают синяки, как будто это все может исправить.
Она так сильно ненавидит его, что готова убить на месте. И ради этого примкнула бы к любой Тьме, что посмела предложить ей руку помощи. Но нет, кроме бессильной ярости внутри нет ничего. Сила не танцует на кончиках пальцев. Ее попросту нет. На Кайло Рена ничего не осталось.
— Уйди, — ломко просит Рэй. Она не хочет больше видеть его, слышать это ненавистное дыхание, чувствовать присутствие рядом. Даже его запах на своей коже убийственен. Его бы она стерла с кровью, знать только как.
— Нет, Рэй, ты не понимаешь, теперь все...
— Уйди! — может, она кричит. А, может, шепчет. В голове стоит непрерывный звон, и его не унять. — Пожалуйста...
Это слово оказывает свое воздействие.
Рен уходит.
Сперва он укрывает ее покрывалами, укутывает и целует в лоб. Как будто это может что-то изменить. Исправить.
После его ухода она встает. Шатаясь, добирается до пруда, и там остается. Моется, нещадно растирая кожу до красноты, рыдает, только добавляя соли в воду. И засыпает рядом. Даже не думая, что голая. Просто опускается на землю, и беспамятство забирает ее.
В один из своих приходов — Рэй так и не научилась определять, когда они случаются, как часто, как надолго, Кайло прижимает ее к себе и говорит, что любит.
Вернее, сначала он насилует ее, а потом добавляет, что любит. Отличное дополнение.