— А? Чего? — Хакс моргает, подслеповато щурясь. Хреновая наследственность сказывается, что ли, но зрение совсем садится. Так что Кайло Ренов перед ним почему-то двое, и они как-то странно расплываются.
— Воу, — Хакс закрывает глаза и на всякий случай вцепляется в свою папку. Не хватало еще выронить ее сейчас, и тогда все файлы совсем перепутаются.
Ноги подкашиваются, пока он сражается со своим телом за шаткое равновесие, и в ушах противно звенит. Это смесь музыки, чужих голосов и его собственного дыхания.
— Хакс! Эй, ты что… — слышится словно сквозь пелену.
— Я… — Хакс пытается открыть рот, но язык слишком тяжелый, мягкий, и вместо слов выходит что-то непонятное.
— Вам плохо? О, черт! — слышится где-то впереди чужой голос. Громкий, даже слишком громкий, с четкими нотками британского акцента, и за эту несуразицу — откуда в захудалой кафешке на окраине Орландо англичанка — он цепляется как за свой единственный шанс. Иначе точно грохнется.
— Вашему другу совсем нехорошо, — женский голос приближается, и среди размытых очертаний того, кто, скорее всего, является Кайло Реном, появляется новый силуэт. — Быстрее, его нужно усадить вон там.
Остальное Хакс помнит слабо. Папку с драгоценными документами у него все же забирают, а потом его кто-то тащит в сторону, опуская на сидение.
— Сейчас, — та самая девушка тянет к нему руку, в которой что-то белеет, и на лоб ложится мокрая салфетка.
Ощущение холода на разгоряченном лбу настолько прекрасно, что Хаксу не мешают капли воды, стекающие по шее за воротник рубашки. Не мешает чужой голос, пытающийся с ним говорить, чтобы удержать в сознании.
А потом зрение возвращается. В ушах перестает звенеть, и Хакс моргает, оказываясь слишком близко к незнакомой девушке.
Она стоит, склонившись над ним, вглядываясь в его лицо, и от этого ему совсем неуютно.
— Ох, — это все, что он может выдавить из себя в такой ситуации. Отодвигаться назад некуда, лопатки буквально вжимаются в металлические прутья стула. А сам стул такой тяжелый, что его не переместить, ведь ноги все еще слегка напоминают желе.
— Вы в порядке? — переспрашивает его девушка. После южного говора слушать ее четкий ритмичный акцент даже как-то непривычно. — Вам стало плохо.
Она все еще смотрит на него, она так близко, что Хакс может пересчитать все веснушки у нее на носу. А еще у незнакомки на золотистой радужке правого глаза (или сейчас он левый?) темное пятно.
«Частичная гетерохромия», — отмечает про себя Хакс. Отлично. Сознание вернулось, раз он думает о таком.
— Все... все в порядке, — слабо отнекивается он. — Где моя папка? Рен?! — от этих бумажек зависит его дальнейшая жизнь, вот почему Хакс больше ни о чем не думает.
Все поставлено на кон, и вот именно сейчас его организму приспичило свалиться в обморок.
— Тут, — сбоку наплывает здоровенная тень. Рен держит в руках заветную синюю папку, помахивая ею, и напряженность спадает.
Но вместе с этим Хакс замечает, как меняется лицо девушки. Ей точно не нравится, когда кто-то подходит к ней сзади. Легкая обеспокоенность сменяется настороженностью, а затем чем-то другим. Может, ему все еще хреново, но Хакс готов поклясться, что это паника.
Девушка выпрямляется и отступает в другую сторону, не замечая, что задела бедром столик. Лихорадочно отдергивает руку, зацепившуюся за набор сахар-соль-перец на столике. И прячет за спину, будто боится, что ее схватят, и это выглядит так странно.
— Стало лучше? Ну, тогда я пойду и принесу воды, — словно извиняется за свое непонятное бегство она. И ныряет в толпу.
Рен хмыкает, пожимая плечами, и внимание его возвращается к Хаксу.
— Ты не доживешь до сдачи, ты в курсе? Сноук не засчитает, если будешь мертвым, — он отдает Хаксу папку и садится на сидение напротив, внимательно оглядывая своего собеседника. — Знаешь, ты вообще и так обычно выглядишь как бледным как трупяк, но сегодня, кажется, слегка перестарался. Отдыхать не пробовал?
— Иди ты в задницу, — вот теперь ему получше, и Хакс сдирает со лба уже слегка подсохшую салфетку, устраивается на своем стуле поудобнее и теперь может смотреть на мир.
Они все еще в кафе, кругом все еще полно галдящих людей.
Конечно, ведь сейчас время обеда, а это единственное кафе со скидкой для ошивающихся рядом студентов, да еще с бесплатным Wi-Fi. И не стоит забывать о том, что до главного корпуса рукой подать.
А еще тут действительно душно, и Хаксу очень повезло, что его усадили рядом с приоткрытым окном. Свежий ветер творит чудеса.
— Я просто заебался, — признается Хакс. Последний проект дается ему с трудом. Плюс стоило бы учесть тот факт, что старый маразматик Сноук пообещал выбрать только одну работу из двух, хотя изначально речи об этом не шло.
Так что теперь они с Реном, получается, конкуренты.
— Как и все мы, — Кайло облокачивается локтями на стол, обхватывает лицо ладонями и принимается раскачиваться. Напоминая то ли здоровенную лохматую собаку, то ли психа, сбежавшего из дурки.
— Ты чего? Тебе тоже плохо? — язвит Хакс. Вообще-то это его привычная защитная реакция на все проблемы, так что Рен уже и не обращает внимания.
— На тебя посмотрю, и сразу легчает, — возвращает колкость Кайло.
— Ну, тогда плати за просмотр. С тебя не убудет, ты же у нас богатенький…
Их перепалку прерывает возвращение той самой девушки.
Теперь Хакс может разглядеть не только ее странно-забавные глаза и конопатый нос. Еще он замечает фартук бармена.
Ну и поднос со стаканами, плавно опускающийся на стол, не увидеть невозможно.
— Ваш кофе. И вода, — она ставит перед Хаксом слегка запотевший стакан, наполненный водой. Скорее всего, божественно вкусной, потому что холодной. И плевать, если из-под крана.
— Спасибо, знаете, вы просто… — впервые за все время обращает на нее внимание Рен. При виде красивых девушек, а эта примерно из таких, он обычно начинает вести себя как придурок, так что Хакс заранее закатывает глаза и обращает все свое внимание на папку.
Файлы не спутались, и значит, ему не придется перебирать их заново всю предстоящую ночь, готовясь к выступлению.
Но, как бы он ни старался, краем глаза Хакс все еще следит за девушкой, спасшей его от обморока.
Обычно Рену стоит всего лишь улыбнуться (его улыбка — фамильное достояние, так что пользуется он этим часто), и девушки готовы выпрыгнуть из трусов ради еще одной встречи.
Но с этой что-то совсем не так.
Она стоит, пользуясь подносом, как щитом. Словно закрывая себя. И смотрит совсем не на Кайло, что еще более удивительно. А на него.
— Я надеюсь, с вами все хорошо теперь? — и снова этот непривычный ритмичный, словно она стихи декламирует, акцент.
— Что? — Хакс слегка теряется. Растерянно переводит взгляд с нее на Кайло и обратно. Ну надо же, Рена оставили с носом? Будет о чем вспомнить. — Ага. Спасибо.
Наверное, криво дернувшийся уголок рта можно принять за благодарную улыбку, потому что на большее он не способен. Ни вообще, ни уж тем более сейчас.
У девушки-барменши, скорее всего, полно других дел, очередь у кассы, например, так что она кивает и разворачивается.
А Хакс хватается за стакан. Холодная вода опаляет нёбо и заставляет вздрогнуть и поежиться.
— Интересно… — тянет Кайло. Он, как и Хакс, сейчас смотрит вслед незнакомке, и взгляд его не предвещает ничего хорошего. Не для Кайло. А вот девушке не позавидуешь, потому что Рен — тот еще приставучий засранец.
— Господи, Рен, нам завтра сдавать, — качает головой Хакс. — Голову на отсечение даю, что ты тоже не спал последнюю неделю, и теперь все, что тебя сегодня волнует, это девушка, посмевшая устоять перед тобой?! А впрочем, мне все равно, — Хакс отпивает еще глоток и вытирает губы. — Я просто хочу спать.
Он зевает и принимается складывать бумаги в папку обратно. В задницу Кайло и его животные инстинкты, сегодня Хакс хочет просто добраться до своей постели и выспаться. Впервые за неделю, между прочим.