Но Рей должна справиться.
— Свет — это спокойствие, — шепчет она лихорадочно, хотя ее никто не слышит. — Свет — это пустота. — Ей нужно убедить себя, пока не случилось что-то неправильное.
Свет — это то, что Рей сейчас готова отдать за то, чтобы увидеть Кайло снова.
====== Sprouts ( Рэй/Кайло Рен) ======
Комментарий к Sprouts ( Рэй/Кайло Рен) Чертова навязчивая идея о соулмэйтах, из тел которых растут цветы.
Осторожно, сквикнуть может, да)
— Если попытаешься, — твердит Рэй сама себе, как заведенная, шепчет-шепчет, не зная, как остановиться, немо, сорвав голос, — он убьет тебя. Он точно убьет тебя. Так что беги, беги прочь, маленький ор-чокк, иначе он переломает твои лапки, сожрет тебя целиком, вместе с пушистой шерсткой, и даже не подавится.
— О, Кайло Рен, — смеется она, разглядывая свои ноги, босые, все красные от царапин и волдырей, старых и новых, — он точно сожрет тебя всю.
Пустыня пока что добра к ней, к своему выпестованному ребенку, для нее Рэй словно тот самый ор-чокк, она заслуживает хоть какой-то, но пощады, и солнце палит не так сильно, подошвы ног жжет все меньше, хотя... возможно она уже просто ничего больше не чувствует.
Он охотился на Рэй, как охотятся на животное, сперва загоняя в угол. Посчитав, что этим углом, ее норой будет Ниджима, грязная вонючая дыра, насквозь изрешеченная чужими смертями. Но быстро понял, что Рэй не станет жить там, где воняет кровью. Конечно нет, она же не хищник, она не станет жрать чужую плоть, Рэй попросту выкопала себе дыру поглубже.
— О нет, — она наклоняется, и на мгновение сердце замирает, весь мир замирает, и желто-белое принимается ходить ходуном, сбивается на безумный темп. Остановившись только тогда, когда Рэй приходит в себя, лежа ничком на раскаленном песке.
Ни одна дыра, даже самая глубокая, ведущая не на тот конец Джакку, а на другую сторону галактики, и та не сможет скрыть ее от Кайло Рена.
Она бежала так быстро, что не успела захватить с собой ровным счетом ничего. Ни ее посох, единственное, что могло бы защитить Рэй от него. Она представляла себе, как насаживает Кайло на железную верхушку, вонзает так глубоко, что кровь хлещет ручьем, окропляя песок, отдавая долгожданную жертву. Но это только мечты, и Рэй нетерпеливо отмахивается от них. Дай им волю, и они сожрут ее, не успеет она пересечь и перешеек невдалеке.
С ней нет воды, нет даже ее сапог, и израненные ноги — о, она не хочет смотреть на них, но взгляд сам опускается вниз, где в желтом песке белое смешивается с грязно-бурым, лоскутами, розовыми волдырями, набухшими телесным соком.
Каждый шаг — все равно что проигранное сражение, медленный, все еще упорный, и такой же бессмысленный. Так что скоро он нагонит ее. Очень скоро.
— Не сопротивляйся этому, Рэй! — вот что он кричал ей вслед. — Прими это как данность.
Данность отбивалась от пустоты дробным эхом и сыпалась ей под ноги, эта самая данность оставила на его лице шрам, а внутри нее гадкую, въедливую опустошенность, и чем ее унять она уже и не знала.
Не сопротивляться? Рэй садится, так быстро, как может, стряхивает с себя песок, шершавые крупицы царапают по губам, подбородку, оставляя след как от ожога — теплый, колючий, слегка болезненный.
Оглядывается кругом — нет, на горизонте пусто, и сама пустыня, море бесстрастного покоя, не собирается пугать ее миражами. О, зачем, если Рэй сойдет с ума и так, стоит ему приблизиться ровно настолько, чтобы слово сопротивление утратило всякий смысл.
Она не знает, зачем делает это, но еще долгое время, пусто глядя вперед, Рэй засыпает себе ноги, укладывая песок слой за слоем, зарывается пальцами поглубже, словно это может хоть как-то укрыть ее. Отправить на другую сторону. Чего?
Рена она чувствует издалека, когда оба солнца, мрачно-алые, тусклые, уже уселись за горизонтом, разбрасывая последние лучи.
И в этом свете, жутко-кровавом, Кайло Рен кажется не больше, не меньше, чем самой смертью. Его длинный плащ стелется по земле, перекатывая волны шуршащих крупинок, и кажется, будто под полами спрятались змеи.
Он останавливается возле Рэй — она не может стать камнем, или песчинкой, пусть это ее самое сильное желание, — и раздосадованно смотрит на ее запястья.
Она изгрызла их до крови. Думала, что так просто. Нет, не просто.
То, что живет внутри, в них обоих — в ней и в Кайло — не желает умирать раньше срока.
Его прикосновение невесомо, но с собой оно приносит боль. Тьма не умеет лечить порезы. Не заставит срастись кости, что были сломаны, не заживит раны, что внутри, не притупит страх. Она может только разрушать.
И сейчас он разрушает ее тело, пытаясь подлатать на свой манер.
— Видишь? — прикасается губами Кайло к ее запястью, и под кожей что-то начинает чесаться, копошиться в ране точно живое. Оно лезет наверх, распускаясь тонким зеленым ростком, свернувшейся спиралью из крошечных листиков. Лезет жадно, карабкается по щеке Рена, запутываясь в волосах. Сплетаясь воедино.
— Все так, как должно быть, Рэй. Поздно сопротивляться. Отпусти это.
— Нет! — она рвет и рвет эти тонкие стебли, но они упорно лезут из дыр в ее руках, они оплетают ее и его, сжимая так крепко. Рвет, пока все пальцы не становятся зелеными, липкими от сока — это ее кровь или нет, раз ростки часть ее?
А потом сдается.
Нет такой пустыни, нет такого океана — песок там или вода, о которой Рэй только слышала, не видела ни разу, — чтобы разделить их.
Нет такой смерти, что не закончилась бы по-другому, только сплотив их, пусть и против воли, против ее так точно.
Она сама как росток, изодранный, оплавленный под солнцем, качается на цыпочках, не зная, как подобраться ближе, чтобы сдавить Рену горло. В последний раз.
Тянется и тянется, давит и давит, обвивает его своими руками-стеблями, а он уже даже не хмурится. Ни капли сочувствия в глазах, но это и хорошо.
— Пойдем, Рэй, пойдем... — он укладывает ее себе на плечо, как ребенка, как ношу, и возвращается по своим следам обратно.
Когда он идет — бух-бух! — грузно опускаются его ноги в песок, гулко бьется сердце — она больше не может видеть ничего, кроме черного плаща, мажущего растрескавшиеся вмятины, перемалывающего их обратно в серую крошку.
И краешка его запястья, не укрытого чернотой перчатки, белого точно бумага, иссеченного старыми шрамами.
Под поверхностью кожи, тонко-тонко, пронизанный сине-красными жилками, свернувшийся завиток. Зеленый, живой.
Он прорастет. В свое время.
====== Revelation (Рэй/Кайло Рен) ======
Комментарий к Revelation (Рэй/Кайло Рен) Горетобер пришел, так что возможно буду появляться почаще. Но в запасах только пытки, кровь и насилие, флаффа не предвидится)
— Мне нужна твоя помощь, — небрежно кидает Кайло, глядя на нее сквозь прозрачную перегородку. Небрежно? Скорее, наигранно, он очень старается выглядеть нормальным, но это сложно, когда у тебя распорот бок, и на пол с громкими шлепками плюхаются капли крови.
Рэй даже не поворачивает голову, продолжая разглядывать потолок. Очень интересно, надо сказать. Она может рассказать о каждой из трехсот сорока восьми трещинок в неровной поверхности, совершенно не напоминающей небо. С закрытыми глазами запросто опишет обстановку за пределами ее импровизированной клетки — Кайло Рен обожает хаос, и именно так она и выглядит — небрежно сваленные сокровища, за которые другой отдал бы все, что есть, даже жизнь возможно. Но для него они всего лишь безделица.
Как и Рэй.
Красивая, но все же безделица.
— Рэй! — терпением его обделили при рождении, это уж точно. Он терпеть не может, когда она поступает так — будто он пустое место, всего лишь тень врага, не сам он, — и Рэй частенько злоупотребляет этим. В последнее время.
— Если ты не выйдешь, клянусь, я сломаю тебе шею, — продолжает угрожать Рен. Ого, для того, кто только что якобы небрежно прогуливался по комнате, теперь он слишком грузно валится в кресло, больше похожее на каменный постамент.