Что для пересадки людям или инородцам, что предназначенные для репликантов: нового поколения дроидов. Они были плотью. Мясом. Кровью.
Им причинили боль, это Рэй могла бы почувствовать и без своих способностей, единственного, что позволило вызвать ее посреди работы на третьем объекте сюда. На заброшенную свалку Ниджима Корп. Чтобы она могла рассказать, кто сделал это.
— Слушай, у нас не так уж много времени прежде, чем сюда нагрянет Отдел с их допросами, так что будь добра, посмотри внимательно. Как умеешь, — снова прервал ее размышления Ункар. Его голос звучал так умильно, как мог, но под всей этой фальшью прорезались нотки неминуемой расправы.
— Но я не... — она больше старалась не делать этого.
Даже во время возни с обшивками и прочим отжившим свое металлическим мусором пользовалась перчатками. Хотя у кораблей не было никаких воспоминаний, что они могли бы поведать ей...
Вот именно, ничего, поэтому Рэй и осталась тут. На мизерную зарплату, на окраине городка, который и на карту нанести не собирались. Вместе со своими железяками. А тут органы?
— Делай! — прогудел Ункар и надавил своей лапищей на плечо, вынуждая бухнуться коленями прямиком в обугленный пепел. — Или я уволю тебя, Рэй. И побыстрее.
Пепел оказался необычно мягким, теплым, словно ее заставили дотронуться до слоистых пластов, он даже пружинил под нажимом ладоней. И от него не оставалось ровно никаких воспоминаний.
Будто вместе с мясом кто-то захотел уничтожить всю возможную память.
— Как... — Рэй нахмурилась, отнимая ладонь от пепла и перенося ее к лежащему первым, совсем рядом, вскрытому сердцу, начиненному современной проводкой. Нет, снова ничего. Ни даже проблеска возможных воспоминаний.
Эта плоть была хуже, чем мертвой, уничтоженной. Она изначально была мертва.
— Это странно. Я не могу... я даже не знаю, откуда они тут.
В этом был ее талант, ее единственный дар и одновременно проклятье. Излишняя чувствительность, хотя у врачей было же какое-то другое название, слишком сложное, чтобы ей хотелось его запоминать.
— Ты говоришь, что не знаешь, кто пронес эту дрянь на мою землю?! — весь подобрался, набычился Ункар, еще больше напоминая мертвеца. — Дерьмо, ты что, хочешь сказать мне, что ТЫ не знаешь? Ты? Кого ты покрываешь, а? — он лихо для своей комплекции наклонился над Рэй, хватая ее за плечо и затряс, словно душу собрался вытащить. — Кто принес эту... дрянь? Кто хочет подставить меня?!
— Я не знаю, — ей было больно, и Рэй сжалась, чувствуя, что ее плечо вот-вот треснет от мертвой хватки. — Это не обычные органы! — она уже вопила во весь голос, не слыша себя. — Пусти!
Она еле вывернулась, пытаясь отползти. Жаль, что не заметила, как задела рукой да и большей частью спины один из выброшенных кубов, на котором были намотаны остатки мышц, и теперь от нее воняло разложившейся плотью.
— Еще раз попробуй и я... — в ботинке был спрятан вибро-нож, но она не успела достать его. Как и договорить.
К ним со стороны ворот приближались агенты.
Быстро же они добрались, небось вызвал не Ункар, тот-то сначала подчистил бы тут все, если надо залил топливом да поджег, а потом заявил бы, что донесение было ложным.
В отличие от нормальных людей, да и тех инородцев, что застряли в этом нищем городишке, агенты выглядели так, словно попали сюда с другой планеты. Все в одинаково черной, из дорогих материалов одежде, в затемненных масках-пузырях, укрывающих лица — может, хоть вони не чувствуют. С новенькими бластерами в поясной кобуре. С имплантами.
О, ничто так не заставляло завидовать Рэй, как эти импланты. Она бы с радостью отдала свой дар. Великая Сила, да она бы руки себе отрезала, только бы не чувствовать больше ничего, взамен на эти прекрасные, отливающие матовым блеском протезы, состоящие из сплошных изгибов и сочленений.
Увы, ее собственные конечности такой красотой точно не могли похвастаться.
— Ункар Платт? — прошелестел искусственный, измененный модулятором шлема голос агента, возглавляющего отряд. Он был ниже остальных, но почему-то казался главным. Весомым. То ли за счет плеч, то ли из-за осанки, позволявшей ему держаться так, будто он был готов ко всему. И все равно оставался невозмутимым. Даже ступив в обугленный пепел. Или в окровавленные кишки. — Старший агент Дэмерон По. Нам поступил вызов насчет обнаруженных органов. Так?
— Так, — недовольно кивнул Платт. Он был обязан подтвердить все. В конце концов, если не найдут того, кто принес это все на свалку, могут и на него повесить. Не в первый раз такое случалось в городках вроде Джакку, правда, до агентства не доходило, местная полиция разбиралась. — Вот пришел посмотреть, что да как. Сам только что...
— А вы? — агент скрестил на груди руки, поворачиваясь к Рэй, и та машинально дернулась.
— Я... — что она должна была сказать? Дар? Какой дар, да ее на смех поднимут.
Доктора, исследовавшие Рэй — это была чисто номинальная проверка, всего одна печать, чтобы допустить ее к работе с вредными материалами и веществами — сказали, что никогда такого не видели. Это аномалия, и в конечном счете она когда-нибудь станет причиной генетических нарушений. — Я просто... тут... — Рэй вытерла руки о бедра, оставляя грязно-ржавый, тошнотворный след.
— Она нашла их. Я прибыл сюда, как только она мне сказала, — быстро пробубнил Ункар, не дав ей договорить.
— Вы?
Как удачно, что от вонючего воздуха ее снова замутило. Запах гниения снова вернулся, и вообще не стоило ей соглашаться приходить сюда. Рэй закашлялась, проглотив ругательства. Теперь еще и на нее повесят.
— Что вы здесь делали?
— Я... — Рэй скривилась, пытаясь подобрать правду, что не прозвучит ложью. — Я работаю в отделе по переработке ненужных запчастей. Забираю оттуда, приношу сюда. Забираю отсюда и возвращаю обратно. Вот и все.
О, это была самая большая беда человечества на данный момент. Что планета, что колонии не справлялись с громадным количеством мусора, его же нужно было куда-то девать. Небольшие заводики по переработке ценились побольше ферм с синт-едой, особенно в таких захолустьях, где от земли ничего не осталось.
Так что агент поверил.
— Мы побеседуем с вами позже, мисс. Здесь или в отделе. Встаньте и пройдите к сканерам. Снимем ваши отпечатки, и можете быть свободны. Пока. Ваши тоже, — и агент развернулся, прикасаясь к своему шлему. Теперь его голоса не было слышно, зато остальная ватага в черном, все это время державшаяся возле ворот, рядом с одинаковыми гладкими аэрокарами, разом зашевелилась.
Удобно. За новыми технологиями действительно было будущее. А такие, как она, подумалось Рэй, оставались за бортом. Она атавизм, сказал тогда один из докторов. Понимаете, Рэй, это особенный ген, и мы сожалеем, что не можем избавиться от него. Ваши родители... — если они вообще существовали — не должны были позволить вам появиться на свет. Они не должны были обрекать вас на такое существование.
Блондинка с неразличимым именем на бейдже, которой Рэй была обязана показать свои руки, только сердито цыкнула, глядя на измазанные в гниющей крови и пепле перчатки.
— Вы были в них все время?
— Ага. Никогда не снимаю их, — торопливо произнесла Рэй. Никогда и ни за что, вот первый и единственный девиз человека, которому на сто лет не сдался этот жуткий дар.
— Тогда нам придется забрать их. Чтобы сверить волокна. Вы же не против?
— Да, конечно. Вам они нужнее, чем мне.
Конечно, Рэй не была против. Только бы не касаться никого, ну и разделаться со всем поскорее.
А так, чтобы они ее отпустили... она готова была отдать и собственную форменную куртку, потому что та тоже была безнадежно испорчена чужой кровью и слизью. Но увы, под одеждой Рэй носила только легкий бандаж, а светить почти голой грудью перед незнакомыми людьми, и тем более перед ее боссом, Ункаром, вообще не входило в планы. Ни в какие.