Возможно, Тьма окончательно забрала его себе, поглотив последние воспоминания Бена Соло, а может… может, он просто сошел с ума, как бывает с теми, кто убивает своих собственных родителей.
И сейчас, когда он трясет Рэй за поводок, натягивая так, что ей приходится привстать, задыхаясь от нехватки воздуха, и вцепиться в тугой ошейник, ему ведь весело.
Он даже смеется, над Рэй, что посмела отвергнуть приглашение, а теперь пожинает плоды своего упрямства. Над ними всеми, столпившимися у подножия трона, истекающими страхом, будто этот ужас нечто осязаемое, и им можно питаться.
— Я каждого… — снова дергает он за цепь, и Рэй заваливается вперед, едва успев выставить локти, чтобы не приложиться щекой о камень плиты, — из вас… — она ползает под его ногами точно букашка, раздавленная, лишенная панциря, — насквозь чую.
И пока он вглядывается в их лица, Рэй успевает приподняться. Подползти к его ногам, устроившись между ними, спрятав лицо, чтобы никто не мог видеть ее стыда.
Ей нельзя злиться, это Рен почувствует моментально, Узы держат ее на другом поводке, куда короче, куда теснее, куда… ощутимее. Но стыд. Стыд Кайло даже забавляет. Это чувство он разрешает.
Она не видит, только слышит, как кто-то позади внезапно начинает кричать, тонко, протяжно. Нечеловеческий вой пробирает до костей, но Рэй только сильнее прижимается к Рену, к его паху, и к ее щеке прижимается напрягшийся член.
О да, ее стыд и чужая боль — это то, что нравится ему больше всего.
— Хорошо, — одной рукой он дарует смерть, сжимая невидимую хватку на горле посла, другой подбадривает ее, поглаживая по затылку, приглашая продолжать. — Очень хорошо, Рэй.
Всего раз она поднимает взгляд, быстро, незаметно, чтобы считать искру незамутненного удовольствия с его лица, искаженного, покрасневшего от напряжения.
Что заводит его больше?
В центре зала бьется в судорогах иноземец, его кожа стала алой от проступившей в порах крови, и она капает, марая пол, гулкими, тяжелыми шлепками. Капля за каплей, движение за движением.
Рэй трется щекой о член Кайло, напрягшийся под тканью штанов, трется старательно, как подобает прилежной ученице, пока его бедра, стиснувшие ее плечи, не начинают подрагивать.
— Хватит, Рэй. Из-за тебя он будет жить, видишь, до чего ты меня довела? — он недоволен и оттягивает ее голову за волосы.
Рэй запрокидывает горло, подставляя шею Рену. Хочешь, руби, говорит она одними глазами. Давай, сдави ее, если тебе так хочется.
Нет, другой такой игрушки у него никогда не будет.
— Ладно, — разжимает стиснутый кулак Кайло, и позади мешком валится тело посла. — Я прощу его, если постараешься. Ты ведь постараешься, да?
О, она будет послушной сегодня.
Она не видит, как толпа обступает тело, оттаскивая подальше. Куда ей смотреть, как не на Кайло. Он напряжен, лицо залило краской, ноздри дрожат, раздуваясь, а губы закушены. Он возбужден. Она нет.
— Поднимайся, — манит он ее одним пальцем, прибавляя к этому толику боли сквозь Узы. -Скорее. Садись.
Цепь скрутилась, завернулась вокруг горла, давит и душит, но Рэй поднимается, перебрасывает ее назад, будто пук волос, будь они у нее, эти косы до пола, и опускается ему на колено.
— Не так, — останавливает он ее шлепком по заднице. — Разведи ноги и повернись. Они должны смотреть на тебя.
Унижение заливает ее с ног до головы. Но с этим ничего не поделать. И Рэй покорно устраивается у Кайло на коленях, ноги широко раскрыты, и теперь каждый может увидеть ее обнаженное влагалище, больше не прикрытое складками прозрачного хитона.
Когда она открывает глаза, она видит их лица, все до одного, они впечатываются в разум. Там больше нет презрения, нет, осталась одна жалость. Никто не заслуживает такого наказания, тем более взятого на себя ради жизни другого.
— Как думаешь, что они думают о тебе? — наклоняется к ее уху Кайло и шепчет. — Что ты маленькая несчастная жертва? Что тебе больно? Ну тогда давай добавим боли, — одной рукой он продолжает удерживать Рэй на коленях, накрутив цепь на ладонь, другая тянется к рукояти меча, прикрепленного к поясу.
— Нет, пожалуйста! — все, что она может, это вздрагивать. Ей не вырваться, не сбежать, когда холодная сталь прикасается к лобку и ведет вниз, задевая клитор.
Снова и снова.
Он изнасилует ее своим сэйбером. Он заставит их смотреть. А потом… возможно… убьет ее, нажав на кнопку.
Рэй сглатывает и вздергивает подбородок. По крайней мере, она не даст ему наслаждаться ее страхом.
Рука с мечом убирается с глаз, всего на мгновение, достаточного, чтобы Рэй поверила, что весь этот спектакль был нарочным.
Нет. Кайло засаживает холодную рукоять в нее, сначала до половины, потому что внутри тесно и сухо, и Рэй заходится от боли. Дав привыкнуть, давит снова, глубже, сильнее.
О Сила, эта рукоять такая большая, что, кажется, разорвет ее пополам.
— Нравится? — Кайло знает, как смешивать боль с наслаждением — своим собственным — в точных пропорциях, и острая резь сменяется просто нытьем. Нарастающим откуда-то изнутри.
Больно? Обжигающе.
Он всовывает рукоять глубже, с каждым движением, насаживая Рэй. Она двигает бедрами, насколько это еще возможно, будучи зажатой между коленями Кайло и подлокотниками трона, впивающимися кромкой в кожу. Но это не помогает, это действует ровно наоборот, и по Узам струится поток чистого наслаждения, яркого словно вспышка догорающей звезды, пронизывающего тело насквозь.
Она елозит и слабо стонет, и Рен только заводится. Его движения становится рваными, быстрыми, и рукоять уже скользкая от влаги, а внутри все хлюпает, стекая по бедрам.
О Сила, а если…
— Не бойся, Рэй, — Кайло точно слышит ее мысли. — Я контролирую все. Расслабься.
Шлеп-шлеп, он загоняет рукоять по самое перекрестье, вызывая новый спазм.
Его? Ее? Какая разница.
Цепь натянута, стиснула шею не хуже хватки Силы, и дыхания остается совсем немного. Чтобы добраться до самой вершины и…
Рэй выстанывает его имя, она кричит и воет, уже не понимая, что с ней, что она такое. Вся заполненная Силой, ощущениями Кайло, его наслаждением, его оргазмом, она корчится и обмякает на коленях.
Голой задницей она чувствует мокрое пятно, просочившееся сквозь ткань штанов. Он получил свое удовлетворение.
Рукоять сейбера Рен вытаскивает аккуратно и медленно, почти нежно, с влажным чмоканьем, оставляя странное ощущение пустоты внутри.
— Видишь, Рэй? Смотри, что они думают о тебе,
Рэй переводит взгляд, замутненный, расплывающийся, на столпившихся перед троном послов.
Жалость, ее она ждала в их взглядах?
Одинаковые, они переполнены отвращением, словно сосуд, до самого края.
— А я предупреждал, — его голос дрожит от довольного смеха. — Вот она, цена чужой жизни.
Цена, которую она заслужила.
====== Sugar(Кайло Рен/Рэй) ======
Комментарий к Sugar(Кайло Рен/Рэй) Вообще сперва здесь было много отсылок на Бейби-драйвера, но... вы знаете, как все бывает.
Медитативно, странно, очень ООС, навеяно разговорами о людях, у которых никого нет.
Ну и по старинке, предупреждаю, селф-харм в наличии. Это я уже молчу насчет Кайло)
Всех с праздниками)))
Каждая из встреч в его жизни означает что-то.
Словно быстро ускользающий столбик в зеркале заднего вида, в одно мгновение он еще есть, отмеряя границу пересечения. А в другое — уже нет.
Как вдох-выдох, скользящий по саднящей от крика гортани.
Как утро и ночь, разительно отличающиеся друг от друга своим постоянством — сперва ты бежишь, с одного места на другое, а затем закрываешь глаза и притворяешься, что всего этого никогда не было.
Кто-то из журналистов, черт бы их всех побрал, вездесущих и наглых, пытающихся забраться ему под кожу и понять, прозвал его Хаотиком, за ту резню в мелком городке по имени Крайт.
Этот сумасшедший, писал он, убивает безжалостно и беспорядочно, оставляя за собой слишком много следов, а значит, он небрежен.