Она смотрит на него, шевеля сбитыми в кровь губами, цепляющимися за скол резца. Смотрит не моргая. И ее разум, в который он не додумался заглянуть, посчитав пустым, как у остальных клонов, полон образов. Настоящих, не внедренных.
— Я должна была прикончить его и убраться как можно скорее, — она выдыхает слова короткими порциями, почти рот в рот, и морщится от боли. — А вместо этого случился ты, Бен, — о, Рэй хуже любого клона, хуже оживших богинь, выкопанных из песка, она тот человек, что знает его прошлое. Смертельно-опасная даже с прижатым к горлу сейбером. — Убей меня, или дай убить его.
Ее багровые от ушибов ребра так и ходят, вздымаясь, и вся она, распростертая под его телом, вжатая в постель, почти нанизанная на луч сейбера, все равно прекрасно смотрится в его коллекции. Не мертвая и не живая.
— Мы поступим лучше, — ухмыляется Кайло и возвращает рукоять на подставку, где ей самое место, — я даже помогу тебе, малышка.
Прикончит она Сноука или нет, в любом случае у него будет еще один шанс поиграться с нею.
====== What would happen if we kiss (Рэй/Кайло Рен) ======
Комментарий к What would happen if we kiss (Рэй/Кайло Рен) Если вам показалось, что тут пропал сюжет, то вам не показалось. Мне было просто лень вводить его) Но он как бы есть на заднем плане.
Очень ООС герои – “кто эти люди и что они тут делают”, но зато не без любимого кинка)
И в тему Meredith Brooks – What Would Happen
Она встречает его только ночью.
Как символично, старинные часы в общем холле должны пробить двенадцать, чтобы он наконец появился.
Она возвращается с вечерней смены, и ноги гудят, от рук до локтей вообще ничего не остается — все онемевшее, окостеневшее. Хорошо, что книги в рюкзаке за спиной, и Рэй встряхивает плечами, поправляя его.
До квартиры совсем немного осталось, нужно потерпеть всего ничего — бесконечная поездка до девятого этажа.
Тогда он и появляется. Вламывается в уже закрывающиеся двери лифта, а она не успевает даже потянуться к кнопке, и занимает собой почти все свободное пространство.
Не человек, а гора, честное слово.
И Рэй жмется к дальней стенке, потому что настолько устала за сегодня, что не выдержит, если кто-то ее заметит, окликнет или позовет. Вдруг этот здоровяк в черном решит с ней заговорить — да она же умрет на месте, голова лопнет от чужих слов, до того ей плохо. Меня тут нет, буравит она взглядом его лохматый затылок. Только не оборачивайся...
Но он и не думает, просто молчит, сосредоточенно разглядывая что-то перед собой, кажется, скроллит экран телефона, будто Рэй тут и нет.
Он действительно большой, и мокрый от дождя плащ — такие в фильмах носят киллеры и чуваки из футуристических боевиков — слегка шуршит от тряски, потому что лифт ползет так натужно, точно прямиком в космос.
Здоровенная белая ладонь — все, что она может видеть со своего угла — черные как смоль волосы, волнистые от сырости, собранные в чудную прическу, что-то наподобие самурайского пучка, только слишком уж неряшливого, сбившегося на затылке.
И лицо, размытое отражение которого Рэй невольно ловит на матовых панелях. В неверном свете оно отдаленно напоминает череп, с темными провалами вместо глаз и рта.
У ног в армейских ботинках — Финн как-то посвятил ее во все тонкости лучшей мужской обуви — такая здоровенная сумка, что туда можно человека запихнуть. Наверное.
И что за мысли лезут в ее голову после работы? Рэй трясет головой, сбрасывая с себя окровавленное видение, и краем глаза замечает, что он смотрит на нее.
Разглядывает в отражении — совсем как она парой минут тому — ее мутный облик, смятый, дрожащий, втиснутый в угол.
И что-то в нем не так, что-то важное... Что-то сделавшее ее случайного попутчика похожим на монстра.
Лифт дергается и останавливается. Двери со скрипом ползут в стороны, впуская затхлый, вонючий запах коридора с выцветшими коврами, облупившейся краской и тусклыми светильниками, от которых девятый этаж отчего-то напоминает подвал. Или пустой аквариум.
Здесь будто под водой. Так тихо, что Рэй вполне может услышать, как стучит ее сердце — никому не нравится последний этаж. Интересно, кроме нее и этого здоровяка тут вообще кто-то живет? Стоп, это и его этаж?
Он резко наклоняется, подбирая свою сумку, и перешагивает порог лифта, несется по коридору с такой скоростью, будто вовсю торопится. Или просто не хочет говорить с ней.
Ну... ладно. Рэй округляет глаза, а потом и сама встряхивается, отталкиваясь от стены. Если не успеет выбраться из этого гремящего исчадия ада, он утащит ее обратно, на первый этаж. А Ункар никак не починит лифт. Действительно, зачем?
Ее квартира у самого начала коридора. Новенький ядовито-зеленый коврик и пара брошенных рядом кроссовок — было бы кому красть — кажутся неуместными среди общего запустения.
Рэй спешно разувается, звенит ключами, открывая входную дверь, и только один раз позволяет себе искоса глянуть влево, где все еще стоит тот здоровяк.
Он копается в замке, неспешно, будто чего-то ждет.
Может, он действительно маньяк, а сумка как раз по ее размеру?
Рэй влетает внутрь за рекордные для нее самой две секунды, защелкивает все замки, так громко, что в ушах громыхает — или это ее сердце? — и замирает.
Ждет, приникнув к двери всем телом, до рези в глазах вглядываясь в глазок, но там все равно ничего не видно, только грязная пелена.
— Черт! — где-то в недрах рюкзака, чтобы не выпал по дороге домой из кармана, валяется телефон. На тот случай, если этот здоровяк все же пришел по ее душу.
Но нет, дверь где-то в коридоре хлопает и закрывается.
Еще час у Рэй трясутся руки, и она не может удержать в них кружку. Ни По, ни Финну она не звонит.
Следующая их встреча проходит в лучших традициях какого-нибудь ужастика. Вернее, ужасы представляет Рэй, а что до ее соседа с 904-ой... Ну, он, скажем так, и в обычной одежде все еще выглядит похожим на какого-нибудь маньяка.
Правда, сегодня это даже оправдано, Хэллоуин все же.
Рэй, раскрашенная под мертвячку, ту самую, что поднялась из могилы ради чужого парня, хотя все еще больше напоминает себе свежевыкопанного зомби, едет наверх, чтобы скинуть с себя это чертовски неудобное платье — барахолки «По 25 центов за штуку» все еще ее любимое развлечение — и туфли.
Вернее, от туфлей она уже избавляется, стоит ей только запрыгнуть в кабину. Сползает с десятисантиметровых шпилек и блаженно разминает ноги, когда в лифт снова вваливается ее сосед.
Ворот старого доброго плаща поднят до ушей, превращая его в наследника Дракулы, а хмурое лицо перерезано пополам шрамом.
Ненастоящим, конечно, больно уж он уродливый, нормальный человек от такого тут же избавится, да и сегодня Хэллоуин. Когда ж еще выглядеть жутко.
Уже знакомая сумка тяжело шлепается на пол, что-то внутри гремит, и Рэй отступает в сторону. Сегодня она не настолько умирающая — хаха, вообще-то она уже умерла, сбежавшая с тусовки Невеста в свадебных лохмотьях — так что в угол не забивается.
Ее сосед ожесточенно клацает по кнопке девятого, а лифт все никак не соберется с духом, чтобы начать подъем.
— Он... заедает сегодня, — она морщится, нарушая свое самое важное правило: не говорить с незнакомцами, но Ункар подтвердил, правда, за лишнюю двадцатку, что на последний этаж недавно заселился какой-то неразговорчивый мудак. Который платит только мелочью, будто в кафешке сраной работает. И документы в руки не дал, значит, нечисто дело.
Но то, как будет справляться с этим неразговорчивым мудаком Рэй, его, конечно, вообще не волновало.
Рен — а это его имя, или фамилия, от Ункара вообще нечего ждать без дополнительной платы — бурчит что-то неразборчивое, но колотить по панели перестает, хоть за это спасибо.
Не хватало еще, чтобы эта клетка перегрелась и застряла.
Лифт начинает торжественный подъем, когда Рэй уже копается в своем рюкзаке в поисках ключей. После двух бокалов это дело нехитрое, но долгое, и она сосредоточенно вглядывается в черную дыру, разгребая в стороны попадающиеся под пальцы обертки от салфеток, пудреницу, флэшки, и, кажется...