— Ага, — он даже позволяет ей привстать, дотронуться до святыни, невесомыми прикосновениями оглаживая исцарапанные кривые глазницы.
И это его заводит, еще как заводит — в ответ Кайло нажимает на опухшую лодыжку. Сдавливает пальцами, заставляя Рэй морщиться, балансируя на другой ноге. Он подается вперед и трется щекой о ее колени, оскаливая зубы перед новым заходом.
Солнце за сломанными, беспомощно обвисшими жалюзи багровеет, а значит, немного осталось.
Ночь уже близко, понимает Хакс, выдираясь из вязкости замкнутого мирка, заполненного этими двоими. И беда в том, что ему самому некуда спрятаться.
Он вылетает за дверь так быстро, что это напоминает жалкое бегство, и в ушах слышится раскатистый смех Рена.
Хакс возвращается в сумерках.
Давится вечерней прохладой, прячется на пролете между их с Реном последним этажом, где больше нет других комнат — у племянника директора все самое лучшее.
И наконец сдирает повязки, расчесывает зажившие царапины снова, новое поверх старого. И с каждым кругом — ногти, кожа, боль — зуд до локтей становится тише, а сквозь звенящую пелену пробивается другой вой.
Гремит музыка, на весь пятый, слава богу, что выходной, хотя не то чтобы Рена это когда-то волновало.
И слегка глушит стоны и вскрики Рэй, доносящиеся из-под двери.
Та еще дергается под Реном, придавленная к полу, даже делает попытки выбраться, но ее беспомощное трепыхание — он с легкостью раздавит ее, если захочет — только возбуждает Кайло. И того не смущает возвращение Хакса, его вообще ничем не взять, он даже поднимает ладонь в знак приветствия, а затем подхватывает Рэй за бедра и сильнее насаживает на свой член.
— Смотри, кто вернулся, малышка... Поздоровайся с Хаксом.
И она что-то стонет в ответ, а сбитая скула кровит, пачкая искривленное гримасой наслаждения тонкое лицо.
Приходится переступить через их тела, сплетенные вместе, чтобы добраться до спасительного островка собственной кровати, но Хакс все еще видит их — обнаженная спина Кайло блестит от пота, слышит их хриплые стоны в унисон, и по комнате плывет терпкий запах возбуждения.
От этого никуда не деться.
И он принимается терзать запястья, загоняя остриженные ногти как можно глубже.
Рен успокаивается спустя бесконечные полчаса, вытрахав из Рэй остатки сознания, сползает с нее и распластывается по полу рядом, занимая последнее свободное место. Хрипло дышит, затягиваясь так глубоко, что принимается кашлять, сбивает пепел куда-то в сторону и с весельем во взгляде рассматривает Хакса.
— Ты знаешь, — после секса в нем нет ничего, кроме сытого удовлетворения, приправленного ядом, — однажды я его чуть не трахнул, — он обращается к Рэй, и та вяло шевелится, прижимаясь к Кайло, прячет свое лицо на его груди, но слушает. Прекрасно все слышит.
— Хотел прибить его нахрен, а потом подумал, а какая разница, можно же и так... Помнишь, Хакс? Помнишь, что ты сделал?
Кайло все смеется, задыхаясь от дыма, докуривает до фильтра и гасит о пол, вычерчивая кривую полосу.
— Он сбежал, — наигранно громко шепчет он Рэй. — Но дело в том...
Дело в том, и Хакс знает это, лучше остальных, кто переступал порог этой комнаты, кто хоть раз в жизни оставался с этим ублюдком наедине, что...
— ... что от этого не сбежать. Все возвращаются, — гладит Кайло Рэй по волосам, и его пальцы спускаются ниже, рисуя узоры на расправленных крыльями лопатках. — Как ты, например, и он. Как все.
Едкий дым лезет в глаза, вызывая резь до слез.
А ночью Рэй перебирается к Хаксу, скользит с одной постели на другую, звеня тонкой цепочкой, вернувшейся на свое законное место. И Хакс обреченно подставляет ей ладонь, ловя в темноте, чтобы не ударилась о угол. Укрывает их с головой, хотя ему все еще так жарко, что вот-вот сгорит.
Она оставляет прохладный след от ладоней на лбу, на щеках, на шее, и ловит дыхание своим ртом, втягивая с еле слышным свистом.
— Не... — он пытается остановить ее руку, настырно протискивающую вниз, к резинке пижамных штанов, потому что смотреть — это одно. Но за одно прикосновение Кайло убьет его на месте. — Не надо...
От Рэй еще пахнет Реном, его потом, но этот запах слегка сбивает другой, свежий, исходящий от его собственной рубашки, все еще накинутой поверх голого тела.
Но она только качает головой, и ее волосы щекочут нос.
Ее пальцы безошибочно находят член и скользят вверх-вниз, постепенно наращивая темп. Слишком уж хорошо для непорочного ангела, свалившегося на чью-то голову из-за одной ошибки в списках.
— Ты не понимаешь, — одним движением Рэй сбивает покрывало вниз, к ногам, возвращая остатки воздуха и белеющий в темноте оскал маски на стене напротив. — Он знает.
Она скользит, упираясь коленями, вжимается так, что на мгновение он чувствует все ее острые косточки. И крылья ребер, впившиеся в его живот.
Сама облизывает его пальцы и направляет вниз между нежных складочек, прикладывая к клитору, нажимает и отпускает. И задает нужный ритм, достаточно жесткий и быстрый, чтобы догнать его.
Хакс сдавленно стонет под ее острыми зубами, впивающимися в кожу, под влажным языком, под щекочущим покрывалом из волос. Под пальцами, стискивающими его член, и где-то на грани между оргазмом и беспамятством он слышит другой стон. Не его, куда ниже, он несется из темноты и накрывает с головой, а Рэй захлебывается, насаживаясь на его руку.
В три часа, точно по какому-то неслышному звонку будильника, Кайло подрывается в темноте. Он размахивает руками, воет что-то нечленораздельное, скрипит зубами, а затем, найдя то единственное, что может его успокоить, кидается на Рэй. Кусает ее за шею, за плечи с такой силой, что та подвывает в ответ, но и не собирается отпускать.
— Вот так, — всхлипывает она, вцепливаясь в его волосы, чтобы хоть как-то ослабить хватку, — подожди... Хакс...
А он уже рыщет по столу, сбивая в темноте все, что плохо стоит. Или лежит.
Таблетки должны быть там, как обычно, но сейчас проще наткнуться на иглу, загнанную в угол, чем на знакомый блистер.
— Где они? — она должна была видеть их накануне. Потому что приступы повторяются каждую ночь, и если Рэй выдержала вчерашнее, то только потому что Рен наглотался их до тошноты.
— Джинсы, — стонет она, а затем вскидывается, выдираясь из кольца рук, и кровать ходуном ходит, хорошо хоть к полу намертво привинчена. Что-то трещит, и Хакс понимает, это Рэй — она раздает Кайло пощечины, сухие, хлесткие, одну за другой, хотя другой бы на ее месте сбежал.
И дело не в цепи, можно и ногу отгрызть в крайнем случае.
Она наматывает ему на шею цепь, от которой теперь куда больше толку, зажимает так, что Рен хрипит, выгибаясь.
— Держи, — вдвоем они обхватывают Кайло, удерживая голову. Размыкают сведенные приступом челюсти, загоняя в рот таблетки.
И тот все еще бьется, рвется, напоминая безумца, каким был еще один из рода Скайуокеров.
А затем затихает, обмякнув в руках.
Они с Рэй валятся рядом, обессиленные, вымотанные, только в этот раз, понимает Хакс, все было куда проще. Все живы, никто более-менее не пострадал.
Они справились. Больше никакого лазарета.
Он так и засыпает, прислонившись головой к плечу Кайло, ухватившись одной рукой за Рэй, чтобы та — будто мало цепи, обмотанной вокруг ножки кровати — никуда не делась. И ее пальцы, улегшиеся поверх воспаленного запястья, холодят раздраженную кожу, унимая непрестанный зуд.
====== Morning Caf for two (Рэй/Кайло Рен) ======
Комментарий к Morning Caf for two (Рэй/Кайло Рен) Солнце, утро, счастье под боком, что может быть лучше?)
Посвящается всем совам и неспящим в Сиэттле))))
Fort Lean – Quiet Day – ну и в тему
Ее кровать была занята. Еще с порога, тяжело наваливаясь на косяк двери, потому что иначе подкосились бы ноги, Рэй могла видеть здоровенный силуэт, скорчившийся на ее тесном лежаке. А еще он храпел.
Вот же... крифф!