Сначала кончил Бен, аккуратно отодвигаясь и позволяя ее онемевшему телу податься вперед, практически падая в руки Кайло. А затем застонал и второй, целуя Рэй в плечо и в шею, шепча что-то неразборчивое.
Они уложили ее на пол, посередине между ними.
Их руки все еще держали ее, но уже не жестко, не давая сбежать. А нежно. Поддерживая, словно она теперь стала частью их.
Третьей в их безумных любовных играх.
Кайло игрался с ее волосами, наматывая прядь на палец и лениво отпуская, следя за разматывающейся пружинкой.
— Мы отпустим тебя, девочка, — улыбнулся он, читая ее спутанные сейчас мысли. — Обязательно.
Это то, о чем она молилась. Встать и убежать. Даже обнаженной, все еще в потеках их спермы на бедрах спереди и сзади. Если бы она могла.
Рука Бена все еще лежала поверх ее горла, обхватывая мягкой, но прочной удавкой. Нежно оглаживая подбородок.
— Конечно, мы отпустим, — подтвердил и второй. — Потому что тебе не сбежать от нас. И не спрятаться.
Их тела сплетались вместе. Как наяву, обнимая Рэй за плечи и прижимаясь к ней. Так и внутри ее разума — превращаясь в один цельный организм. Безумный и совершенный.
====== Vertical Limit (Кайло Рен/Рэй) ======
Комментарий к Vertical Limit (Кайло Рен/Рэй) Тлен, юст, юст, тлен, запутанные монологи, пьяная Рэй, и еще один город-чудовище. Получите и распишитесь)
Нар-Шаддаа.
Грязная помойка с железным костяком, обшитым неоновыми надписями реклам. Отвратительная, больше всего напоминающая застаревшую рану, затянувшуюся сверху, но уже подгнивающую изнутри. Бесконечно шумящая, переругивающаяся тысячами языков, надрывающаяся кровавыми стычками в темных коридорах, призывающая искателей сокровищ к себе своим призрачным голосом.
Вертикальный предел, как прозвали ее местные жители. Они, скопище бродяг и контрабандистов всех мастей, до сих пор находили что-то романтичное в том, чтобы жить в этом разлагающемся и подванивающем брюхе исполинского чудовища, пронзающего своими иглами небоскребов затхлые небеса.
Кайло ненавидел этот город. До мозга костей, чувствуя подступающее к самому горлу отвращение напополам с желанием сблевнуть.
Но сейчас это было не важно. Потому что она уже тут.
Маленькая пустынная крыса попалась в ловушку.
Это началось где-то больше полугода тому. На Старкиллере. Вместе со шрамом, изуродовавшим его лицо на две части.
Шрам сам по себе был небольшой платой за выживание вместе с раной в боку. Даже если чесался так, что порой сводил его с ума.
Нет, куда хуже были видения. Вот тогда Кайло впервые задумался о том, что эта проклятая мусорщица, скорее всего, проковыряла в его черепушке дырку и зацепила еще и мозги. Потому что с того самого момента, как он очнулся, спеленатый по рукам и ногам бинтами с отвратительно воняющей бактой, жуя гребаную трубку во рту, сквозь которую ему полагалось дышать во время нескольких операций, он уже тогда мог почувствовать ее.
Ее запах. Ее присутствие.
Песочный и пыльный. Жаркий как сама пустыня, с которой она сбежала.
Для этого не требовалось концентрироваться. Скорее, наоборот, стоило ему потерять контроль над собой, призывая Тьму или упражняясь с мечом, как она возникала снова. Появлялась где-то на самой границе сознания в виде зыбкой тени. Уставившейся на него с любопытством, слишком далеким от человеческого, чтобы можно было поверить в ее реальность. И смотрела.
Она таскалась за ним везде.
Ее он видел в пыточной, снова оказывающейся в кресле вместо ублюдков, захваченных в плен. На капитанском мостике. Ее прозрачный силуэт парил возле рыжего генерала, уставившегося куда-то в свои голографические таблицы. Слишком близко, почти прижимаясь к нему.
И хотя это все было только внутри головы, Кайло внезапно понял, почему так сильно и упорно ненавидел ее. Она позволила ему поверить в то, что он ничтожество. Как будто он снова вернулся на десять лет назад.
Так что у него был только один выход.
Он мечтал о том, что убьет ее. Придушит, как только сможет дотянуться до ее тонкого горла. Сдавит с наслаждением и посмотрит в глаза, поддернутые пленкой ужаса. Или выебет, а затем убьет. Или будет долго и ожесточенно трахать, приковав к пыточному креслу, и тогда она перестанет видеть в нем кого-то другого.
А пока ему оставалось только терпеть ее ненастоящее присутствие.
Для Сноука клубок спутанных мыслей ученика никогда не казался чем-то лакомым. Сноук предпочитал не копаться в чужих головах, а насаждать новые идеи. Отдавать вместо того, чтобы брать. Так что про Рэй, существующую благодаря Узам, он не знал. Может, догадывался, что эта маленькая мусорщица сделала что-то куда большее, чем просто задела его тогда в бою. Но списывал все на человеческую нестабильность.
Затем она начала приходить к нему во снах. Другая, более плотная и осязаемая, в оболочке из кожи и тепла, эта Рэй сейчас лежала в своей постели, ворочаясь в коконе одеял. И это он мог смотреть на нее с высоты своего роста, призрачный. Перенесшийся к ней.
Эту девчонку никто не мог приручить, поэтому она всегда спала нагишом, раскидывая свои серые одежды, так напоминающие падаванские, по всей комнате. Как у себя дома, на Джакку.
Больше всего Кайло жалел даже не о том, что не может задушить ее прямо сейчас, во сне, наплевав на свое желание доставить как можно больше боли, а о том, что не мог сбежать.
Узы держали крепко, и он был обречен смотреть, как она разворачивается, задыхаясь от жары. Как ее золотистые лодыжки терзают белые простыни, скидывая с себя и приминая, а затем бедра раскрываются, обнажая цепочку маленьких родинок, спускавшихся по внутренней стороне бедер к коленям.
Они манили к себе, поэтому это было лишь вопросом времени, когда он прикоснется к ней, надеясь, что его призрачное прикосновение сможет ощутить хоть малую толику того, что могло принести.
Иногда в своих снах она звала его. Другого его. Бена. И тогда он ненавидел ее еще сильнее.
Но Нар-Шаддаа, железная луна, ощетинившаяся остриями небоскребов, царапающих верхний слой атмосферы, мерзкая помойка, заполненная бесчисленными потоками людей, пришельцев, дроидов, должна была возместить все сполна.
Он знал, что она тут. Следовало сказать спасибо Узам и шраму, потому что однажды он оказался рядом с Рэй, но не в тот момент, когда она уже спала, и ее рассеянный разум с легкостью мог притянуть его. Нет. Она спускалась по трапу звездолета, настолько охваченная благоговением, смешавшимся с внезапным приступом потерянности, что он смог увидеть все это ее глазами.
Исполинские недра, обшитые железом и уставившиеся на нее миллионами крошечных глазок обитателей этого Вертикального ада. Разноцветные огоньки реклам и вывесок, подманивающие к себе зазевавшихся жертв, чтобы схватить и больше не выпустить. И многоголосый шум, от которого нельзя было избавиться, даже заткнув уши. Он перебивал звуки двигателей в зоне космопорта. Окутывал плотной пеленой. И намертво цеплялся ко впервые попавшей сюда мусорщице.
Интересно, что привело ее сюда, одну? Рядом с нею Кайло не увидел никого, хоть отдаленно напоминающего шпиона матери. Ни друзей. Ни знакомых.
Надо же, эта маленькая упертая девчонка рискнула спрятаться тут. Сообразила, что проще будет раствориться в море бесчисленных разумов и не дать ему найти ее.
Он отбыл на Нар-Шаддаа тем же вечером. В одиночку.
Мусорщица нашлась на сорок шестом этаже, в старой зоне города, в одном из многочисленных баров. Она забилась в угол барной стойки, оказавшись под водопадом синего света, облизывающим ее острое лицо и худые плечи, и пила.
Одетая в одежду с чужого плеча, какую-то старую, много раз перештопанную, Рэй оставила волосы распущенными, и теперь они спускались до плеч, спутанные и уже грязные. Скрывая шею и горло, которое он так сильно желал переломать.
Но даже так она все равно оставалась собой. Кайло узнал бы ее среди многотысячной толпы. И совсем даже не из-за уперто-вздернутого подбородка или усыпанной веснушками переносицы. Или глаз, уставившихся на него с тем самым знакомым выражением — недобрым.