Кажется, нет.
Рен нашелся в уже знакомом зале, спящим в песке. И тоже обнаженным.
Кусок его белой ноги, длинной и только наполовину засыпанной песком, показался ей до жути неприличным. А как насчет того, что она не могла увидеть со своего места?
Рэй покраснела и замахала ладонью, собираясь еще по щекам пройтись, если ее сознание не уймется.
Песок поблескивал угольно-черными искорками, напитанный чужими кошмарами. Тем, что когда-то могло послужить ей. А теперь служило ему.
Что он сейчас выдумывал? Что-то ужасное? Темное и жуткое, способное дать ему как можно больше сил.
Следовало уйти.
Но вместо этого Рэй не удержалась и постучала по стеклу, собираясь разбудить его. Нарочно.
Рен выглядел разозленным. Смотрел он на нее очень недовольно, хотя Рэй, довольной, что она нарушила его покой, хотелось сделать реверанс. В отместку.
— Зачем ты пришла, Рэй? — он пошевелился и сел, все еще практически полностью укрытый покрывалом песка, однако ее воображение уже развлекалось вовсю. Еще бы, она ведь все уже видела и не раз, когда они встречались. Но это было больше года назад, а этот новый Бен выглядел не хуже.
— Ты сказал, что тебе было скучно. Так вот теперь скучно мне, — она усмехнулась. Один-ноль в ее пользу. Она достанет его раньше, чем пройдет неделя.
— Иди займись чем-нибудь, — Кромешник поморщился и принялся растирать лицо. Шрам сейчас налился чернотой, наверняка каким-то образом зависящий от кошмаров, которые выдумывал Рен.
— Вот я и занимаюсь, — теперь ей следовало всплеснуть руками и пожалеть его. Но Рэй не рискнула. Пока и так достаточно. Сейчас он разозлится и…
Чего она никак не ожидала, так это того, что он примется подниматься из песка, заставляя ее еще больше краснеть и косить глаза в сторону.
Когда он вылез из Колыбели, шлепая босыми ногами по каменным плитам и проходя совсем рядом с ней, Рэй усиленно концентрировалась на разноцветных узорах на панели у входа. Пересчитывая их снова и снова.
— Ну и что теперь? — Рен оделся и вернулся к ней, становясь перед Рэй и скрещивая руки на груди. Очень недовольный. Не выспался, бедняга.
— Теперь мы что-нибудь придумаем, — наконец ей можно было посмотреть на него. Хотя воображение все никак не желало успокаиваться. В общем, лучше бы не смотрела.
Закончилось это старинной игрой наподобие шахмат. Только фигурок было больше, и каждая ходила своим личным способом. Так что уже после часового объяснения правил Рэй готова была взвыть от собственной глупости и отправить Рена досыпать хоть до скончания веков, только бы он заткнулся.
— И ты серьезно играл в это? — она с тоской посмотрела на собственную половину, которую полагалось защищать любой ценой. В стене фигурок сияли здоровенные дыры. А войска Рена подбирались все ближе.
— Да. А что? — он, наверное, действительно любил эту игру. Потому что долго думал перед каждым ходом. И в который раз побеждал.
— Неудивительно, что ты свихнулся тут в одиночестве, — Рэй наугад двинула одной из своих фигурок, но по взгляду Рена поняла, что снова ошиблась. — До заката далеко?
— Около часа примерно, — удивительно, откуда он знал. Наверное, чувствовал как-то.
— Отлично. Тогда я пойду, — и Рэй решительно встала, отодвигая от себя доску с фигурками.
Он ее не остановил. Подождал, пока она поравняется со ступеньками, ведущими наверх, и уже тогда спросил:
— Зачем ты приходила, Рэй?
Она обреченно вздохнула, понимая, что ей все равно придется сказать это:
— Может, потому что мне тоже было скучно. А с тобой хоть немного, но повеселее.
Громкое хмыканье преследовало ее даже тогда, когда Рэй вылетела наружу, с удовольствием подставляя разгоряченное лицо закатным лучам солнца.
На ужин были ящерицы. Никогда не пробовали? А вот жители пустынь считали их за лакомство. Ну и к тому же лучше так, чем караулить какую-нибудь опасную змею, способную тебя укусить.
И все равно она соскучилась по кофе. По благословенному вкусу пиццы. И ледяному мороженому. Мороженое было бы сейчас кстати.
А так у нее была лишь вода, тепловатая, но хоть чистая. И зажаренные в углях ящерицы.
И Рен, усевшийся на песок по другую сторону от костра.
Как будто ему больше нечем было заняться.
— Почему мы не можем убраться отсюда? — Рэй не выдержала. Мечты о мороженом, хрустящем и тающем льдинками на языке, были нестерпимыми. — Выбрали бы другое место, где не так жарко и где есть люди.
— А ты не боишься?
— Чего? Людей? — она хмыкнула. — Там хотя бы есть нормальная еда.
— Того, что твои друзья посчитают тебя предательницей, когда увидят со мной. Думаю, здесь тебе будет проще.
— Они не будут считать меня предательницей! — Рэй хотелось стукнуть его. Как он мог сказать такое? Она не сделала ничего плохого.
— Они уже так посчитали. Я видел их сны.
— Я скорее поверю, что ты сам же и наслал на них эти кошмары. Чтобы удостовериться, что все идет по-твоему, — вот это было похоже на правду. Чего еще ожидать от Кромешника, который делал все во вред.
— Рэй! — предупреждающе покачал головой Рен, и взгляд его красноречиво обещал, что если она не заткнется, произойдет что-нибудь очень нехорошее.
— Я все еще хочу вернуться, — она упрямо скривилась. — А если я получу парочку ругательств на свой счет, ну так я их заслужила. Потому что когда-то давным-давно пощадила тебя. Думая, что все можно исправить, если сильно захотеть!
Сгоревшие до черноты кусочки мяса дрожали перед глазами, расплываясь. Тогда Рэй поняла, что если она не прекратит, то сейчас расплачется. А плакать перед ним она не собиралась.
— Я, пожалуй, пойду, — она швырнула свою так и недоеденную ящерицу в огонь и сбежала в палатку. Как будто тонкая ткань, натянутая на веревки, могла заменить ей стены, которыми можно было отгородиться.
Очнулась она снова рядом с Реном. В этот раз он совершенно не стеснялся, залез под ее покрывало и обнял ее за талию.
Так вот почему во сне ей внезапно стало нехорошо. Чертов Рен и его чертовы кошмары.
— Отпусти, — сейчас Рэй не собиралась с ним церемониться. А вот разбудить и выгнать к себе в подземелья — запросто. — Убирайся отсюда, Рен!
Он даже глаза не открыл, просто что-то сонно пробормотал и притянул к себе еще ближе, заставляя Рэй задохнуться от отсутствия воздуха.
— Тебе пора убираться в свой мрак и оставить меня в покое, — она ткнула локтем, но попала ему по прессу. Конечно, тот даже не поморщился.
Просто изобразил то самое выражение, которое появлялось, когда Рэй перетягивала на себя одеяло во сне. Когда он был еще Беном.
— И не подумаю.
— Ах ты… — Рэй вцепилась в него, собираясь трясти и трясти, и тут земля под нею тоже затряслась.
Она перестаралась, и поэтому он рассердился?
Нет, вроде бы нет. Потому что трясти она перестала. А вот земля дрожала. Скрипела. Трескалась.
И звук был донельзя противный и знакомый. Как будто…
— О нет! — она только успела посмотреть на Рена, который все еще обнимал ее за талию. Выглядело все очень даже недвусмысленно. И совсем не в ее пользу.
Земля окончательно вздрогнула, раскрываясь и открывая здоровенную кроличью нору.
Из которой показался Дэмерон По.
Очень разозленный.
— Ты все не так понял! — это она твердила как заведенная уже битый час.
Потому что примерно столько продолжался ужасно грязный бой без правил. В песке. Когда они мутузили друг друга — Рен и По. Отвешивая удары, ругаясь и в унисон требуя, чтобы она отошла отсюда подальше, пока они разбираются.
Конечно, с прошлым Кромешником Дэмерон в одиночку бы и не справился. Но не с этим. Так что драке не было конца. Плюс Кромешник жульничал, насылая на По своих дымных монстров, а Рэй, пообещавшей, что она не попытается причинить вред, оставалось только ругаться на них обоих.
Она даже попыталась симулировать обморок, вдруг они передумают биться и кинутся спасать ее. Ничего подобного. Только песок пришлось сплевывать.