— Ни за что, — Рен все прекрасно слышал, значит, только притворялся спящим. Или дожидался ее. — Только рядом с тобой я и могу высыпаться.
Ах вот как. Бедный Кромешник, который мог не потеряться в собственных кошмарах, только обнимая ее.
Рэй ухмыльнулась, запуская руки под его майку и нежно поглаживая живот, собираясь забраться ниже. В отместку.
— Ты же говорила, что хотела спать, — Рен все же приоткрыл один глаз и смотрел на нее сонно. Но внутри желтой радужки загорался уже знакомый, тягучий голод.
— Обязательно, — пообещала Рэй. — И я хочу, чтобы это был отличный, — она царапнула его живот, оттягивая резинку трусов. -Яркий… И прекрасный сон.
====== Bloody legacy (Бен Соло/Рэй) ======
Комментарий к Bloody legacy (Бен Соло/Рэй) Ха-ха, кто там хотел отдельный рассказик про Рэй, внучку Сабе, и Бена Соло, старого( ладно, молодого и очень красивого) доброго сенатора с Набу?
Вот вам, получите и распишитесь.
Вторая часть, потому что длинный вышел, завтра)))
Так, ладно, еще что важного – тут Бен так и не стал Кайло Реном, никого не убивал. Недоучка джедай и заседает в совете Набу.
А Королева, которой прислуживает Рэй, не с Набу. Теперь она официально заседает на Корусанте. (Да, альтернативная логика – вперед))))
Наследная фрейлина не должна открывать рта в присутствии послов или сенаторов.
Наследная фрейлина не должна зевать при шестичасовом заседании совета, даже если очень хочется. Даже если спрячется за веером.
Наследная фрейлина не должна поднимать юбки выше положенного, чтобы не смущать гвардию Королевы. Хотя эти юбки еще попробуй подними.
Платье, доставшееся ей по наследству, как и все остальное, Рэй ненавидела до зубовного скрежета. Ах да, зубами скрипеть ей тоже не полагалось, как и закатывать глаза к лазурному небу. Оставалось только плестись следом за остальными, напоминая себе разряженный манекен для тренировки. Такой же неуклюжий и несгибающийся, потому что каждый шаг грозил окончиться позором — длинные подолы платьев бесили ее больше всего. Была бы она королевой, издала закон о том, что все платья должны быть хоть на ладонь, но выше щиколотки. Или вообще ходила бы в брюках.
Погодка сегодня была адская — жара на Корусанте стояла ровно месяц, т.е все сорок три дня, и только затем ее сменяли благословенные ветра и дожди подступающего муссона. Хотя это ну совсем ни капельки не помешало сенаторам заявиться именно сейчас. Под солнцепеком белый грим Саломе тек, и фрейлины, те, что поугодливее, носились рядом с веерами, запасными платочками и новой порцией грима. А вот Рэй туда и не подпустили.
Все, включая Королеву, прекрасно знали, что и наносить краску у нее, безрукой, не получается, и одевается она вечно шиворот-навыворот (однажды заявилась на заседание совета с перекрученной назад юбкой и сверкая разноцветными полосами, которые показывать никому не следовало), и вообще пользы от нее никакой. А в свите Саломе она потому, что когда-то давным-давно, еще до существования Империи ее бабушка, Сабе, прикрыла собой Падме Амидалу и таким образом получила для своих потомков отдельное место фрейлины.
Чтоб ее.
Меньше всего Рэй хотела становиться этой самой фрейлиной. У нее ведь было поместье, небольшое, хотя уютное, мастерские, где до сих пор можно было проектировать и строить звездолеты, и кое-какие доходы, оставшиеся от родителей. Но ее никто не спрашивал.
Выхода из этой бесконечной пытки было целых два. Или она сейчас рванется в сторону, к парапету, и сиганет оттуда, сверкая своими неположенными лодыжками и разноцветными полосками платья, ужасая окружающих. Или выйдет замуж.
Но лучше, конечно, смерть.
-Мгм, — многозначительно хмыкнула одна из фрейлин справа, та, что сейчас заканчивала рисовать новую черную полоску поверх растекшейся старой — вот и зачем спрашивается, все равно через полчаса все снова поплывет, неодобрительно смерив взглядом Рэй. И все тут же приосанились.
Корабль, принадлежащий послам с Набу, медленно планировал вниз, сверкая серебристыми гранями. И вызывая нестерпимое желание зажмуриться.
А вот нельзя.
Рэй в очередной раз прокляла свою вредную бабушку, которой делать было нечего, как спасать всех подряд и заставлять своих потомков мучиться в кринолинах, и все же прикрыла глаза. На секундочку.
-Мгм! — послышалось снова, еще раздраженнее.
Ну что ж за денек выдался, — простонала про себя Рэй, выпрямляясь до хруста в плечах, потому что наряд на ней весил добрых тридцать килограммов, и открыла глаза.
Саломе всегда была доброй. Она умудрилась держать нейтралитет даже в самых ожесточенных распрях, давая удивительно-правильные советы. Так что ее любили. Более того, если бы была возможность выбирать ее до самой старости, Рэй была уверена, что многие так и поступили бы. Потому что ну кому еще спасать мир в галактике, до сих пор раздираемой последствиями правления Дарта Вейдера?
Так что визиты послов были частыми и долгими. Оставалось разве что надеяться, что в какой-то момент их всех перенесут (в том, что кое-кого через полчаса на таком солнцепеке нести на руках придется, можно было не сомневаться) в прохладу зала.
Но пока что корабль только присаживался, зачерпывая то одним краем, то другим, и трясясь как одержимый.
Наметанный глаз сразу приметил, где стоило подкрутить, а какие части двигателей совсем выбросить. Удивительно, что такая рухлядь вообще летала. Хотя в руках Рэй она могла бы еще лет двадцать прослужить. Но это же Набу. У них свои причуды.
Когда пошли первые послы — старые дядьки за восемьдесят, укутанные в свои плащи, Рэй видела только их ноги, потому что этикет все еще предписывал фрейлинам не пялиться на гостей.
Волна черного сменилась коричневым, и наконец плитку лизнул алый, такой яркий, что на мгновение она даже дернулась, выпадая из благословенного забытья, и подняла свои глаза.
Ей ни за что не стоило, потому что теперь она пялилась на одного из молодых сенаторов, из тех, что получили свои кресла не за выслугой лет, а за какие-то там подвиги.
Высокого, широкоплечего и совершенно неуместного в этом странном одеянии, больше напоминавшем набуанский домашний халат, с широкими рукавами-крыльями, делающими из него ослепительную бабочку. Самца бабочки, вернее. Только усиков не хватало, хотя две красные полоски грима на лбу (дань моде Набу) как раз и напоминали эти усики.
Зрелище внезапно показалось ей донельзя смешным. А может, она просто перегрелась, как и все остальные фрейлины, простоявшие на жаре добрый час. Или сошла с ума.
Потому что она хихикнула. Неподобающе громко для фрейлины. И ужасно неуважительно.
На нее тут же метнулись полные испуга взгляды девушек, и один особенно грустный — Саломе.
А она даже рукой рот прикрыть не успела, когда этот самый сенатор в красном зыркнул на нее, явно желая придушить.
И уже чего она не могла ожидать от себя, так это, что внезапно покажет ему язык. Оно само так вышло.
Молодой сенатор тут же остолбенел, тормозя и наступая на темный подол идущего впереди посла, и вся стройная церемония покатилась ко всем чертям.
Кто-то восклицал, что это безответственно, кого-то пытались успокоить, соответственно этикету. Королева извинялась за всех.
А вдобавок одна из фрейлин, наверняка не выдержав подобного ужаса ситуации, таки хлопнулась в обморок.
Сенатор все еще дырявил ее взглядом, как будто во всей кутерьме была виновата лично Рэй, и его темные глаза нехорошо поблескивали.
Нужно просто держаться подальше на время аудиенций, и все. Может, согласно обычаям Набу она только что нанесла ему смертельное оскорбление? Нет, вроде бы не наносила.
Несколько лет тому у Саломе все лето гостил прошлый сенатор с Набу, старая и сморщенная старушка, веселая и с ужасными подколками, вот ее-то Рэй любила. А этот сенатор, пришедший ей на замену, был совсем не такой.
Надменный и молчаливый.
Но на всякий случай Рэй просто попятилась назад, в толпу разноцветных нарядов и надушенных тел, благодаря Силу, что грим у всех одинаковый, и вряд ли этот мужчина ее вспомнит без него.