Только она почему-то все помнит.
Почему он пощадил ее?
Но сейчас не время думать об этом. Рэй одевается, тихо, быстро, стараясь двигаться как можно аккуратнее, и выскальзывает за дверь.
Она держится как можно дальше от патрулирующих коридоры солдат, закованных в белую броню, и выбирается наружу.
Застава Ниджима горит. Полыхает словно солнце днем, а над домами плывет пелена серого дыма. Смешивается с воплями и выстрелами.
Конец света? Получите и распишитесь.
Но после Ункара Платта, чье жилье уже занимается огнем, угадайте, куда он пойдет в поисках хаттских кодаторов, которые на самом деле куда больше, чем просто старинные таблички? Правильно, к старой хаттке, занимающейся сбытом редких ценностей. А потом к Рэй.
Она умудряется дойти до ближайшего дома незамеченной. Ищет тень от припаркованного рядом спидера, что поможет ей сбежать. От пожара так жарко, что волосы курчавятся в горелые пружинки, и в воздухе пахнет паленым. Это не только от ее волос.
Плакать или смеяться больше не хочется, и Рэй собирается с духом.
Хаттка говорила про парные диски. А парные всегда идут только вместе друг с другом. Так что без одного не будет и второго.
А значит, у нее есть шанс.
Крошечный, но есть.
Старинный диск, покрытый письменами, все еще у нее в доме. Лежит прямо посередине, как будто никому не нужен, и посверкивает бликами.
— Это все из-за меня, — Рэй снова разговаривает сама с собой, а руки автоматически проходятся по всем поверхностям, хватая только самое важное. Все это она скидывает в заплечный мешок — запасную одежду, пайки, которые так и не успела пропить, бутыли с водой. Солнечные аккумуляторы, все-все, что может понадобиться. — Я же тебя выкопала, да?
Это смешно, потому что нихрена это не ее вина, и он бы пришел рано или поздно, только тогда у нее не было бы этого диска.
— Знаешь, что мне однажды сказал Ункар Платт? — она все еще говорит с кодатором, вытаскивая наружу свои пожитки вместе со сложенной палаткой, внутри которой надежно упакован диск. — Я, правда, была маленькой девочкой. Маленькой и глупой, но это запомнила.
Рэй скидывает ткань покрывала со второго спидера. Этот новенький шел на продажу, и она на него вообще не садилась, чтобы не поцарапать случайно, но сейчас, наверное, уже ничего не продашь, когда горизонт заходится от алого цвета пожара.
— Он сказал, что есть люди, владеющие Силой. И эта Сила всегда внутри них. Она как кровь, никуда не девается, — она укладывает все в сетку сбоку сидения, а сама заводит мотор. Новенький, тихий, быстрый — и это хорошо.
— А еще он сказал, что этих людей Сила защищает. От смерти. И от чужих слов. Их нельзя зачаровать. И заставить забыть, — она оглядывается на заставу.
Та блестит от жара, переливается алыми и оранжевыми бликами в темноте. Такая яркая, словно один здоровенный костер.
Конец света уже наступил, но это не важно.
— Потому что у меня есть ты, — она хлопает по сетке сбоку. Там, словно в коконе покоится то, что сейчас ищет он. Тот самый мужчина с лицом и телом, усыпанными шрамами, которого она могла бы полюбить. В другой жизни, наверное, почему бы и нет?
И хотя Рэй всегда жила так, как следует, по правилам, сейчас она доберется до старых ангаров и угонит один из кораблей, если они еще не сгорели вместе с заставой.
Может, в этом и есть смысл конца света.
Когда что-то завершается, начинается новое.
Например, ее жизнь.
====== Frenemies (Кайло Рен/Рэй) ======
Комментарий к Frenemies (Кайло Рен/Рэй) К сожалению, времени вообще ни на что не хватает, но вот на этот кусочек все же нашлось. Не ищите тут логику, мы с ней никогда не сходились) Навеяно фантазиями о сексе, который совсем даже не секс, а заговор)
Когда он обходит ее по кругу, глядя на скорчившуюся темную фигурку в мутной белизне вытоптанного снега, Рэй только тянет к нему руки. Хрипит, кашляет красной кровью, молча. Надрывно. И тянет их. Эти тонкие, худые руки.
— Ты знаешь, что я сделал, когда понял, что это невозможно? — Кайло рычит, потому что внутри больше ничего не осталось, только море надрывной ярости. Наверное, со стороны он больше не похож на человека. Скорее искаженный призрак, или монстр без маски, который все еще продолжает бродить по кругу, но никак не решится сомкнуть челюсти на горле жертвы.
Ему и смерти ее будет мало. Потому что она разрушила все.
— Знаешь?
— Нет, и не хочу, — девчонка выбрасывает вперед руку, всю измазанную красным — кровь ее, не его, больно уж красная, насыщенная, какой бывает кровь дичков.
Тех, кто не провел половину своей жизни, плавая в бакта-резервуарах после очередной битвы. Тех, кому было позволено жить эгоистично и во власти собственных желаний.
Она погружает эту руку в снег, зарываясь в самую глубь кровавого наста, и за что-то цепляется, чтобы подтянуть себя вперед. Одним рывком. В общем-то, это даже красиво.
Все еще изящная, тонкая и смертоносная, словно змея под ногами. Она вряд ли сможет ходить сейчас — Кайло перерубил ей сухожилия под коленями, — только ползает, а еще смотрит так, как не смотрел никто. Она его никак не боится.
— А придется, — Рен наклоняется и поднимает меч, застрявший в снегу совсем рядом с его сапогом. Так вот к чему она так тянулась. Вот, что так желала. Не его. Скорее уж его смерти.
Но пока они оба живы, он и она, ей придется узнать обо всем. И времени у них полно. Целая вечность. А потом мусорщица умрет.
— Я убил его. Я выбрал Тьму, — Кайло опускается на одно колено, смотрит на Рэй, и ему до смерти хочется взяться за ее волосы на затылке и опустить в снег, прижать к ледяному насту, пока она не подавится, пока не задохнется снегом. Но он этого не сделает. Ни сейчас, ни потом. И дело не в ненависти, которую придется отставить в сторону ради приказа Сноука. Дело в том, что ему самому нравится возможность заставить ее страдать вечно.
— Я убил своего отца и больше не жалею ни о чем. Его смерть освободила меня, — он кривится, потому что слова звучат слишком пафосно. Кому их говорить? Это жалкой кучке костей и мяса, плюющейся кровью? Она же не поймет, что он чувствовал тогда.
В тот самый момент, когда его перестало рвать на части, и в разуме не осталось ничего, кроме блаженства пустоты.
Равновесие. Нестабильный баланс, всего на секунду, но он существовал.
— Ты мразь, — маленькая девочка совсем не боится его, хоть его тень накрывает ее целиком, вместе с кровавыми пятнами, расплывшимися у колен. — Я надеюсь, что ты никогда…
— Мне все равно, на что ты надеешься, Рэй, — вместо того, чтобы задушить ее, он берет ее на руки. Укладывает в объятиях и прижимает к себе, чувствуя тепло от вымокшей в крови ткани. И этот запах, ржавый, соленый.
— Спи, — посылает он в ее разум приказ, достаточно сильный. Может, будь она в другом состоянии, и посопротивлялась подольше, но сейчас ей и так больно, плохо. Так что возможность упасть в обморок ее даже не пугает.
Она обмирает у него на руках, откидывая голову, и он видит лицо, обращенное к нему. Все в крови, белое как снег и удивительно спокойное.
Надо же, а она почти кажется красивой. Это странно, но да. Она кажется красивой. Может, потому что теперь она принадлежит ему.
— Спи, — повторяет он уже скорее для проформы, поднимается на ноги и делает шаг к своему шаттлу. — Тебе не придется делать таких выборов. Больше не придется.
Сноуку не нравится Рэй. Он, сперва впечатленный ее возможностями, в последние несколько месяцев только кривится, глядя на ее жалкие попытки сопротивляться ему.
Она не принимает его дар. А значит, она бесполезна. И это в лучшем случае. В худшем, и Кайло знает, что это еще и наиболее вероятный исход — она не только один из возможных будущих джедаев Света. Она еще и символ надежды. А символы необходимо уничтожать до того, как они приобретут свою божественность.
Он смотрит, как она шмыгает носом и упорно пытается подняться с колен. Сноук сейчас внутри ее головы, и скорее всего это напоминает взрыв сверхновой, но Рэй все еще держится.