Он думал о бейсболе, о дядином пикапе и о том, чем же все-таки пахла его тетя, когда он ее обнимал, как вдруг что-то глухо ударило в стену над его головой. Генри не успел даже сообразить, как от удивления подскочил на кровати и снова мягко на нее приземлился. Он, все так же не моргая, постарался заставить себя дышать ровно.
— Наверное, птица, — сказал он вслух. — Сова или летучая мышь. Или еще что-нибудь в этом роде.
Генри попытался заставить себя закрыть глаза и никак не мог понять, как они снова умудряются открыться. Что бы ни стучало в стену там снаружи, теперь оно начало скрестись. Но Генри не мог быть уверен. Или все-таки мог. Что-то снова глухо ударило за стеной, не так громко, но точно по-настоящему.
Генри сел и постарался успокоиться и дышать ровно, в то же время представляя себе огромных летучих мышей, взбирающихся на крышу, и бегающих внутри стен крыс. Эти звуки ничем не отличаются от тысяч других звуков, которые обычно слышны по ночам, твердил он себе. Повернуться на бок и игнорировать их. Но вместо этого Генри вылез из постели и направился к лестнице. Он собирался пойти в ванную, включить кран и слить воду в унитазе, чтобы нормальные звуки прочистили его голову.
Оставив позади залитый лунным светом чердак, он спускался, словно в нору, а ступеньки визжали при каждом его шаге.
Кто-то оставил свет в ванной не выключенным. Из-под двери выбивалась, освещая ковер, светлая полоска. Дойдя до двери, Генри взялся за ручку и замер. Наверное, внутри кто-то есть. Кто оставит включенным свет и затем закроет дверь?
Генри не любил стучать и ненавидел переговоры через дверь. Поэтому он отошел в сторонку, собравшись сесть на ступеньку и подождать. Но не успел он сделать и шага, как ручка двери повернулась. У Генри перехватило дыхание, он отпрянул к лестнице и затаился в тени.
На площадку вышел старик. Он был невысокого роста, на голове у него красовалась большая лысина, обрамленная по сторонам жидкими седыми волосами. Длинные твидовые штаны были подвернуты до щиколоток. Поверх грязной белой футболки был накинут пурпурный атласный халат.
Человек громко фыркнул и направился на другой конец площадки к комнате дедушки, по дороге стирая полотенцем с шеи и лица пену для бритья. Длинные полы халата волочились за ним по полу, как шлейф за свадебным платьем. Прежде чем открыть дверь, он обернулся и посмотрел через плечо. Его глубокие темные глаза остановились на Генри.
Генри с силой моргнул, а затем потянулся и зевнул. Кто-то оставил в ванной свет, но дверь была открыта. И почему это он сидит на ступеньках, подумалось ему. Он не был уверен, но, кажется, ему надо было в ванную.
Он зашел в ванную и затем поспешил обратно на чердак.
Генри скользнул в постель. Мысли бесцельно блуждали в его голове, а сознание силилось понять, что же оно упустило. Генри знал, что о чем-то забыл, но глаза его слипались, и не успел он и заметить, как заснул. Сон перенес его куда-то далеко, на бейсбольное поле, где он знал, как правильно бросить мяч. И почему-то все время на него смотрел человек в пурпурном халате.
Генри спал долго и проснулся, потому что уже не мог больше спать. Хватит. Он выбрался из кровати, натянул на себя джинсы и футболку, а затем ватными после сна ногами по крутым ступенькам проделал путь вниз. И обнаружил, что тетя уже на кухне.
— Генри, — поприветствовала она его и широко улыбнулась. Она все еще занималась консервированием. Она была в бледно-зеленом переднике, волосы у нее на висках растрепались, а лицо было красным, как спелый помидор. На плите что-то бурлило в огромных размеров черной кастрюле. — А мы уж собирались посылать за тобой поисково-спасательную бригаду, — засмеялась она и включила хитроумное устройство, принявшееся измельчать сморщенные яблоки. Генри уставился на длинную колбаску из шкурок, яблочных внутренностей и какой-то мерзости, выходившей из измельчителя. Дотти взглянула на него и снова рассмеялась. — Генри Йорк, ты часом не на мои яблоки так презрительно смотришь? Червяки добавляют блюду пикантности. Так. Думаю, когда ты выйдешь из спячки, тебе надо будет поесть. Овсяные хлопья на полке прямо за тобой. Миска на столе. Молоко в холодильнике.
— Спасибо, — сказал Генри и принялся собирать себе завтрак. Генри привык к обезжиренному молоку, которое выглядело даже как будто голубоватым. Это же было больше похоже на сметану. Оно было густым, белым и обволакивало овсянку пленкой так, что Генри буквально чувствовал, как она прилипает к его языку. Язык, однако же, не был против.
Дотти выбросила миску отжатых яблочных остатков в мусор и повернулась к Генри.