В Военном министерстве никто не допускал умышленной кражи «инвалидных денег». Если Политковский и в самом деле был виновен в пропаже денег, он мог спокойно возместить недостачу из своих средств, и все на этом бы закончилось. Но аудиторы, подозревая, что в случае возврата кассовых книг в них будут сделаны исправления, призванные подогнать результат к правильной цифре, отказались вернуть документы в комитет. Фактически, бухгалтерия комитета оказалась под арестом и не могла продолжать работу. Между Государственным контролем и комитетом о раненых возникла переписка о путях выхода из сложившегося тупика.
В течение января 1853 года шла официальная переписка по этому вопросу, конец которой положил председатель комитета о раненых генерал-адъютант Ушаков, заявивший, что проверка должна пройти в полном объеме. Политковский был вынужден подчиниться, но попросил день для подготовки к встрече проверяющих. Генерал ему в этом отказал.
Проверка была назначена на 30 января 1853 года, но утром Политковский известил запиской, что заболел и не может явиться на службу. Ключи от архива и кассы находились у него. Аудиторы сообщили генералу Ушакову, что взломают замки, если им не обеспечат допуск к финансовым документам. Председатель комитета отправил к Политковскому курьера с письмом, в котором обязал директора канцелярии либо явиться на службу, либо передать дежурному офицеру ключи. Утром следующего дня стало известно, что Александр Политковский скончался.
В столице скандал с проверкой кассы комитета живо обсуждался. Политковского жалели, к его телу началось настоящее паломничество ветеранов и инвалидов, которые считали себя обязанными этому прекрасному человеку. О причинах смерти говорили разное. Политковский был гипертоником и часто жаловался на сердце. Вместе с тем появилась версия о самоубийстве ядом.
Утром 3 февраля начальник счетного отделения комитета о раненых Тараканов и казначей Рыбкин сами пришли к начальнику комитета генералу Ушакову и сделали заявление о существующей в инвалидном фонде недостаче. Во всех грехах они обвинили Политковского, побуждавшего их к подлогу; в поданной генерал-адъютанту докладной записке обосновывалась величина похищенного – до 1 млн 100 тыс. рублей серебром.
Генерал Павел Николаевич Ушаков
Генерал-адъютант опечатал денежный сундук и помещение кассы. Вместе с членами комитета он устроил обыски в квартирах проворовавшихся бухгалтеров. У Рыбкина изъяли 47 120 руб., а в кабинете Тараканова нашли всего 30 рублей.
В конце дня генерал явился в министерство и написал доклад. Утром 4 февраля военный министр доложил императору о чрезвычайном происшествии. Разгневанный Николай I потребовал немедленного разжалования всех членов комитета о раненых, их ареста и предания суду. Для выяснения всех обстоятельств дела император повелел генерал-адъютантам Игнатьеву и Анненкову провести тщательное дознание. Император отдал распоряжение отменить все траурные мероприятия в Никольском соборе, конфисковать ордена покойного, лишить его камергерского мундира.
Суть махинаций Александра Гавриловича Политковского с деньгами комитета о раненых состояла в следующем. Движение сумм, выделенных на лечение раненых, их проезд, расчет по увольнению, пенсии, определялось документацией, подготовкой которой занималась канцелярия комитета. Иными словами, все необходимые для начисления денег справки, отношения, выписки, требования было сосредоточено в руках Политковского. Еще в самом начале своего руководства канцелярией он обнаружил, что можно безнаказанно забирать из кассы деньги, которые выдавались под любой официально оформленный и правильно поданный документ. Сами же документы, совершив круг по канцеляриям министерства, в конце концов возвращались к Политковскому. То есть Александр Гаврилович сам оформлял документы, сам их проверял и сам себе вручал на хранение.
Поначалу мошенник действовал осторожно и лишь завышал расходную часть. То есть в документах, предназначенных для внутреннего оборота в Военном министерстве, он указывал денежные суммы, более тех, что реально следовало перечислить нуждающемуся. В дальнейшем его росписка в получении денег фальсифицировалась, либо попросту изымалась из дела, в результате чего любая проверка показала бы, что пенсионер-инвалид получил всю причитающуюся ему сумму.