ХАИМ ВЕЙЦМАН
Первый президент Израиля, инициатор «Декларации Бальфура», человек, содействовавший признанию «еврейского очага» президентом Трумэном, ведущий сионистский лидер после Герцля и выдающийся ученый Хаим Вейцман был одним из самых влиятельных евреев в истории. Будучи третьим в весьма несхожей троице с Давидом Бен-Гурионом и Менахемом Бегином, Вейцман использовал свое дипломатическое искусство для того, чтобы помочь рождению еврейского государства.
Он родился в скромной семье в условиях царского режима. Его отец был торговцем лесоматериалами, интересовавшимся хорошей литературой. Из-за существовавших в России ограничений на получение евреями высшего образования Хаим выехал сначала в Берлин и затем в Швейцарию, чтобы изучать химию и получить степень доктора. Обучаясь в Берлинском политехническом институте, он узнал об усилиях, предпринимавшихся Теодором Герцлем. Сионизм Герцля поразил его «как гром среди ясного неба». В 1898 г. в возрасте двадцати четырех лет Вейцман участвовал во втором сионистском конгрессе.
В начале XX в. Вейцман переехал в Англию преподавать биохимию в Манчестерском университете. В те годы перед Первой мировой войной Британская империя достигла вершины своего могущества. Вейцман полюбил английские нравы, аристократию и демократическую форму правления и в 1910 г. стал подданным британской короны.
После смерти Герцля в 1904 г. Вейцман постепенно превратился в главного представителя мирового сионизма. В отличие от Герцля, умело общавшегося с мировыми лидерами, но не с простыми людьми, Вейцман находил общий язык и с теми, и с другими. Перед войной он искал дружбы с энергичными английскими государственными деятелями – консерваторами Дэвидом Ллойд-Джорджем, Артуром Бальфуром и Уинстоном Черчиллем, а также с либеральным членом парламента Хербертом Сэмюэлом. Вейцман также находил поддержку сионистскому движению со стороны простых людей бедных еврейских кварталов Лондона.
Вейцман завоевал доверие британских властей, организовав по заказу Адмиралтейства массовое производство воспламеняющегося элемента боеприпасов. Его жидкий ацетон сыграет во время войны важную роль в снабжении британской армии боеприпасами.
Когда Турция вступила в войну на стороне Германии и Австрии, Сэмюэл и Вейцман увидели в этом благоприятную возможность для поддержки Англией еврейского национального очага. Они призвали Францию и Англию разделить Ближний Восток, как только он будет освобожден после столетий османского ига.
В письме от 2 ноября 1917 г. председателю Британской сионистской федерации лорду Ротшильду министр иностранных дел Бальфур сообщил, что правительство его величества «благосклонно относится к созданию национального очага для еврейского народа», и обещал «приложить максимальные старания, дабы облегчить достижение этой цели».
В конце 1930-х гг. английские официальные лица, столкнувшиеся с возражениями арабов и французов и опасавшиеся, что ближневосточные правители поддержат нацистскую Германию в грядущей войне, постепенно отошли от «Декларации Бальфура» и в 1939 г. приняли печально известную «Белую книгу» об отказе Британии от поддержки сионистов. Тем не менее главная мысль Декларации была одобрена еще в 1922 г. Лигой наций в качестве основы британского мандата на Палестину и привела к разделу региона Организацией Объединенных Наций после Холокоста и Второй мировой войны. Между войнами и первое время после Второй мировой Вейцман представлял сионизм на международной арене. В Палестине же лидерами еврейского национального движения стали Бен-Гурион и позже Бегин. Однако именно Вейцман добился признания Соединенными Штатами рождения Израиля во время секретной встреч» с Гарри Трумэном.
Трумэна приводили в ярость настойчивые и подчас грубые требования американских еврейских организаций в 1948 г., чтобы США поддержали создание еврейского государства. Старый друг, бывший деловой партнер президента, еврей из Канзас-Сити Эдди Джекобсон уговорил его поговорить с Вейцманом. Та беседа привела непосредственно к признанию Израиля Соединенными Штатами – первой страной, сделавшей это (второй был Советский Союз). Вейцман произвел глубокое впечатление на Трумэна, который быстро преодолел сопротивление государственного секретаря Джорджа Маршалла и государственного департамента, утверждавших, что признание Израиля вызовет ярость арабов и подорвет влияние США на богатом нефтью Ближнем Востоке. Во второй раз (через тридцать один год после «Декларации Бальфура») старый профессор, которого Трумэн называл Хамом, добился поддержки Израиля от США.
Бен-Гурион попросил Вейцмана стать первым президентом Израиля. Вейцман согласился, не сообразив, что речь идет о формальном посте. После его внезапной кончины в 1952 г. Хаима Вейцмана вспоминают как одного из самых влиятельных отцов современного Сиона.
ФРАНЦ БОАС
Начало развитию антропологии, или научному изучению человека, прежде всего в США, положил Франц Боас, родившийся в Германии. До него антропология руководствовалась теориями эволюции и дедуктивной аргументацией. Антропологи XIX в. думали, что отдельную культуру можно понять прежде путем первоначального наблюдения, затем принятием определенных предположений, основанных на ограниченных фактах, и значительным по объему псевдонаучным гаданием, выраженным в красочных мифах и сказках.
Боас, со своей стороны, призывал культурологов быть более критичными и наблюдательными. Они должны замечать изменения поведения, снимая слой за слоем внешние проявления и обнажая внутреннюю суть истины. Подход Боаса отражал позицию представителей естественных наук его дней, предполагавших, что реальные вещи скрывают структуру. Только внешняя форма меняется в связи с изменившимися условиями жизни. Боас сочетал эти методы «индукции» (скорее, чем дедукции) с уже развитыми эволюционными методами и тем самым определял антропологию как современную науку.
Родившись в Германии в буржуазной семье, Франц с юных лет проявлял интерес к изучению обычаев людей других стран. В школе, однако, он занимался прежде всего математикой и физикой, строя свое образование на абстрактных науках. Испытав позже влияние выдающихся географов и натуралистов, молодой ученый почувствовал влечение к изучению природы в реальном мире и населяющих его людей.
В свою первую экспедицию он поехал в Арктику в двадцать шесть лет для изучения эскимосов и географии их расселения. Подвергая себя немалому риску, Боас нанес на карту несколько сот миль береговой линии. Из путешествия он вернулся антропологом, убежденным в том, что география отнюдь не является движущей силой эволюции народа, как считали тогда ученые. Скорее, утверждал он, сокровенные мысли и умственное развитие народов, а не теория Дарвина определяют их поведение.
Когда Боас вернулся в Германию, ему предложили работу в известном музее и в Берлинском университете. Но скоро представилась возможность вернуться на север Тихого океана и познакомиться поближе с культурой прибрежных индейцев и эскимосов, и он спешно отправляется в первую из тринадцати поездок в регион.
После смены ряда мест низкооплачиваемой работы в США где он выступал с лекциями в Университете Кларка и издавал научные журналы, Боас получил посты хранителя Американского музея естествознания и профессора в Колумбийском университете (оба в Нью-Йорке). В музее он проработал девять лет, а в Колумбийском университете – сорок два года, подготовив выдающихся антропологов XX в., в том числе Рут Бенедикт и Маргрет Мид.
Помимо преподавания в университете, Боас продолжал на протяжении всей своей карьеры настаивать в многочисленных комментариях, монографиях и публичных лекциях на развитии антропологии как точной и живой науки. Он жестко критиковал квазинаучные гипотезы своего времени, утверждая, что исследования должны проводиться и выводы делаться при строгом проведении тщательного анализа и проверки. Его научный метод, направленный на изучение изменений обществ, а не их «эволюционирование» до определенной точки, дал антропологам научную основу для осуществления исследований. Боас утверждал, что ученые призваны наблюдать действительно происходящее в разных культурах без навязывания предвзятых мнений и предрассудков. Не неси себя другим, а неси других к себе, не уставал повторять он.