Он родился в семье вольноотпущенного крестьянина, ветерана и героя Отечественной войны и Бородинской битвы: «Да, были люди в наше время, Не то что нынешнее племя: Богатыри – не вы!» То ли Прыжову тоже хотелось чувствовать себя богатырем, то ли генетически он, свободный человек в первом поколении, все еще чувствовал себя крепостным невольником. Главным было то, что он, несмотря на свои способности, так и не смог найти работу.
Нечаев произвел на него невероятно сильное впечатление. Прыжов буквально подпал под влияние этой личности.
Обязанности между членами общества были распределены как в армии: Успенский занимался делопроизводством и пропагандой среди литераторов; Кузнецов – сбором средств для «Народной расправы» и пропагандой в «среднем сословии», то есть у купцов и мещан; Иванов – пропагандой среди слушателей академии и распределением их по квартирам для облегчения вербовки в общество; Беляева – пропагандой среди слушательниц Женских курсов; Прыжов – пропагандой в «низших слоях», то есть у дворников, извозчиков, булочников, почтальонов, жуликов, проституток, воров.
Все это начиналось как идеологическая работа, но уже через три с половиной месяца в составе бандитской шайки Прыжов станет вероломно убивать своего же товарища. Да, он не хотел этого делать, но, как потом выяснилось, догадывался, зачем идет. Очевидно, Нечаеву отказать было невозможно.
Арест
Прыжов был арестован 3 декабря 1869 года, а 5 марта 1870 года переведен в Петропавловскую крепость. Ему вменялись в вину вербовка новых членов для кружков; сбор для организации денег и одежды, устройство притонов; изготовление и рассылка прокламаций; изготовление фальшивых документов (бланков, паспортов, бумаг).
В зале суда он зачитал отрывок из автобиографии «Исповедь»: «В спальне, где я, только что рожденный, лежал с матерью, было приготовлено для меня молоко, но оно от холода замерзло, и я плакал с голоду, и так началась моя жизнь».
Его лишили всех прав состояния, дали 12 лет каторги и вечное поселение в Сибири. Прыжов знал Ф.М. Достоевского: их отцы работали вместе в Мариинской больнице на Божедомке. Прыжов писал о Достоевском: «Последнего я помню немного, когда мне было лет шесть-семь. Итак, из Мариинской больницы суждено идти в Сибирь двоим, Достоевскому и мне».
После гражданской казни 14 января 1872 года Прыжова отправили в Виленскую каторжную тюрьму, потом в острог в Иркутске и далее – по этапу на Петровский железоделательный завод в Забайкальской области. Российская писательница Р.М. Хин вспоминала: «Пока была жива его жена, одна из тех неведомых русских героинь, жизнь которых представляет сплошное самоотвержение, Прыжов, несмотря на крайнюю нужду, еще кое-как держался. После ее смерти он окончательно пал духом, запил и умер на Петровском заводе в Забайкальской области 27 июля 1885 года, одинокий, больной, озлобленный не только против врагов, но и против друзей».
В романе «Бесы» Ф.М. Достоевский ввел Прыжова в образе доброго Толкаченко, вербовавшего новых членов банды среди преступников и отбросов общества.
Станислав Бржозовский в своем романе «Зарево» назвал Ивана Прыжова Эваристом Поповым – персонажем трагическим и одиноким.
На суде ему дали срок 12 лет – на 2 года больше, чем Кузнецову, который сознательно шел на убийство. А ведь Прыжов о готовящемся убийстве даже не знал.
Вглядитесь в эти числа. Вам не кажется это странным? Успенский – 15 лет, Прыжов – 12 лет; Кузнецов – 10 лет; Николаев – 7,5 года.
Да как же так? Ведь последние двое как раз шли убивать. Первый из них (Кузнецов) предоставил свое пальто для завертывания трупа, второй (Николаев) вообще дал свой револьвер – орудие убийства. Почему же им – меньше меньшего? А Прыжову с Успенским – больше всех?
Судьба Петра Успенского не менее трагична. Он был отправлен в Оренбург, потом на Александровский завод, а в 1875 году переведен на Кару, после чего предпринял попытку самоубийства. 27 декабря 1881 года его нашли в петле и вынесли вердикт о самоубийстве, но его товарищи знали, что Успенского заподозрили в предательстве и повесили грабитель-экспроприатор Федор Юрковский по кличке Сашка-Инженер, психически больной Игнатий Иванов, уголовник Александр Овчинников и одесский жулик Андрей Баламез.
С.П. Богданов вспоминал: «Рождественские праздники. В коридоре мы ставили спектакль. Не помню, какая разыгрывалась пьеса. В один из антрактов Юрковский прочитал какое-то стихотворение, причем обвел рукой кругом шеи, как будто хотел показать место, где обматывается веревка при повешении. Это был странный жест, но я его не понял и не придал ему значения. На другой или на третий день рано утром в бане был найден за печкой повешенный Петр Гаврилович Успенский».