На протяжении десяти с лишним лет Александр Македонский испытывал невероятное напряжение – жил в постоянном ожидании смерти, жил, презирая смерть и чуть ли не любя ее. Этот нескончаемый военный поход, начатый с одной только целью – завоевать весь мир, – мог бы сломить любого человека, а не только одинокого нервического юношу, коим был Александр «в начале славных дел».
В сражениях он не отсиживался позади солдат, а бросался в самую гущу битвы. Несколько раз едва не был убит, но удары – то в ногу, то в плечо, то в грудь – всякий раз были несмертельны. Ставший в Египте богом, он был, как бог, неуязвим для слабых людских орудий.
С годами изменился и его характер. С юных лет ему была присуща «вспыльчивость» (Плутарх). Завоевав полмира, он стал и вовсе вполоборота впадать в «бешенство» (Эфипп).
Любая строптивость сподвижников царя стоила им слишком дорого. Сперва Александр легко, не задумываясь, а лишь следуя своим подозрениям, приказал казнить Филоту, сына македонского полководца Пармениона. Затем в виде превентивной меры пришлось предательски убить самого Пармениона.
Вспоминал ли он, подсылая убийцу к Пармениону, как менее десяти лет назад тот помог ему прийти к власти, безоговорочно признав его – далеко не очевидные – права на престол? Александр был из тех людей, кто не задумывается, чем платить за добро – добром или злом. Он платил всегда по выгодному для него курсу, расправляясь с людьми, «словно речь шла о каких-нибудь насекомых» (Шахермайр).
Свою милость к Пармениону Александр проявил лишь в одном: избавив его от ненужных пыток. Старика закололи ударом кинжала в спину, когда он наклонился над письмом, намеренно присланным от царя.
Даже апологеты Александра Македонского стыдятся некоторых его поступков, например того, что, поссорившись во время пира со своим ближайшим другом – Клитом, царь убил его ударом копья. После содеянного Александр тут же раскаялся. Его биографы красочно пишут о том, как этот убийца, бесчувственный, как крокодилы Египта, лил над убитым слезы: «Опомнившись и увидев друзей, безмолвно стоявших вокруг, Александр вытащил из трупа копье и попытался вонзить его себе в шею, но ему помешали» (Плутарх).
Он продолжал горевать до тех пор, пока мудрые советники, привыкшие получать милости от царя, не успокоили своего благодетеля, сказав, что сами боги хотели наказать Клита, а Александр был орудием в их руках. Царь утешился и забыл обо всем. Отныне любой его приступ гнева можно было оправдать мудрым расчетом провидения. Он был неподсуден, как бог.
Позволив обожествить себя варварам, он и греков вскоре «превратил» в варваров, добившись в 324 г. до н. э. того, чтобы дружественные греческие государства, входившие в Коринфский союз, также объявили его богом. «Греческие города покорно вотировали требуемые законодательные акты», – писал советский историк И. Ш. Шифман («Александр Македонский», 1988).
Подобно античным богам, он «всегда и во всем стремился к непомерному», писал австрийский историк Франц Хампль, автор диссертации «Der König der Makedonen» – «Царь македонян» (1934). Исходив вдоль и поперек всю Персидскую державу и соседние с ней страны, Александр Македонский преодолел 35 тысяч километров. Но для чего все это было? Античные историки, не находя других объяснений, писали, что его гнала вперед «страсть».
В сущности, он был «мрачным мировым демоном», «апокалипсическим разрушителем старого мира», он «не раздумывал и судил, он просто уничтожал всех, кто оказывал ему сопротивление» (Шахермайр). И «страсть» его была слепа.
Он неустанно завоевывал новые территории, а в это время на покоренных им землях вспыхивали восстания, как это было в Согдиане (оно разразилось в сентябре 329 г. до н. э. и охватило сразу всю Согдиану). Зимой 327/26 гг. до н. э. область, граничившая с Индией, была передана в управление македонянину Никанору, но вскоре после ухода войск Александра тот был убит. А ведь «в тогдашних условиях управлять покоренными индийскими областями из Суз или даже Вавилона было попросту невозможно», писал Хампль.
Летом 323 г. до н. э. Александр Македонский собирался в очередной поход. Он решил завоевать Аравийский полуостров. Никто до него не отваживался повести свою армию в этот жаркий, пустынный край, почти не населенный людьми. Лишь смерть царя помешала выполнить задуманное. Так закончился жизненный путь человека, родившегося в 356 г. до н. э. на окраине тогдашнего культурного мира, в одном из глухих его уголков – в македонской столице Пелла.