Именно так! Победа заговорщиков не стала их триумфом. Оказалось, что Цезарь пришел к власти не потому, что жестоко попрал свободу, а потому, что римляне давно уже не хотели свободы. Они устали от бесконечных гражданских войн. Убив Цезаря, заговорщики лишь положили начало новой смуте, обрекая сограждан на страдания. Они отняли у людей тот «счастливый покой», по которому римляне втайне тосковали. Его вернет полтора десятка лет спустя новый диктатор – Октавиан Август.
Брут был душой заговора, его движителем. Не случайно его жизнь в памяти потомков разделилась на две столь неравные половины: долгую, не интересную всем жизнь римского «чиновника» и короткую жизнь «политического герострата», который ради своих надуманных идеалов «поджег» государство, с таким трудом выстроенное Цезарем. Брут-человек был пренебрежительно описан Плутархом и его последователями. Брут-герой был ими проклят. «Спасенный милостью Цезаря […] считаясь другом Цезаря, который ставил и ценил его выше многих других, он сделался убийцею своего спасителя» (Плутарх. «Брут», 56 (3).
Но мы все-таки заглянем в эту густую тень, что легла на первые 40 лет жизни Брута, чтобы понять мотивы его действий. Ведь это предателем можно стать случайно, в одночасье, не подозревая в себе этого «качества души». Чтобы стать героем, каким и мнил себя Брут, надо было стремиться к этому всю жизнь.
Уже в молодости, за десять с лишним лет до убийства Цезаря, Брут был ярым противником одного из триумвиров – Помпея, считая, что тот приказал убить его отца. Однако карьера его складывалась поначалу спокойно. В 58 г. до н. э. он сопровождал своего дядю – Катона Младшего, когда тот был отправлен на Восток с щекотливым поручением – присоединить к Римской республике остров Кипр, входивший в состав птолемеевского Египта.
Когда два года спустя Брут вернулся в Рим, он успел обзавестись многими нужными связями в Малой Азии и на Ближнем Востоке, а также заметно поправил свои финансовые дела. Он и сам стал важным лицом. Отныне правители и олигархи греческих и азиатских городов, приезжая в Рим, обращались к Бруту, если хотели чего-то добиться. Он помогал. И только мы, строгие цензоры античной демократии, увидели бы в поведении Брута, «апологета свободы», коррупционную составляющую.
Тем временем возможности Брута, равно как и его политические аппетиты, заметно возросли после женитьбы на дочери видного римского аристократа Аппия Клавдия Пульхра. В 53 г. до н. э. Брут стал квестором, а затем отправился на Восток, чтобы управлять финансовыми делами своего тестя, наместника Киликии (римская провинция на юго-востоке Малой Азии).
Когда он снова вернулся в Рим, Рим был на грани гражданской войны. Поговаривали, что Помпей подстрекает банды, хозяйничавшие теперь в городе (как еще недавно – пираты в Средиземном море), чтобы затем явиться римлянам как спаситель. Железной рукой навести порядок (и разве не он очистил от пиратов море?) и царствовать затем в Риме, словно восточный деспот. Помешать ему мог бы лишь Цезарь, но тот увяз в своей Галльской войне, высланный в Галлию, как в почетную ссылку.
Казалось бы, в назревавшей войне между Цезарем и Помпеем, Брут непременно должен был поддержать первого, поскольку для него не было страшнее поворота судьбы, чем скорое торжество врага, растоптавшего его семью. Но это была не его война, а потому с завидным равнодушием он успел побывать на обеих сторонах.
Брут начал войну, к удивлению многих, на стороне Помпея, но, когда тот был разгромлен при Фарсале, бежал от него, «незаметно выскользнув какими-то воротами и укрывшись на болоте, залитом водою и густо поросшем камышами» («Брут», 6), и направился к Цезарю. Так равнодушная змея переползает с одной освещенной солнцем поляны на другую, едва лишь первая погрузится в тень.
Но когда эта «чужая война» окончилась победой Цезаря, Брут в одиночку, с ловкостью и хитроумием, повел свою тайную войну. Не успев прежде свергнуть Помпея, он всю свою нерастраченную ярость, всю политическую ненависть вложил в заговор против Цезаря.
Круг заговорщиков оказался странно широк. Это лишний раз убеждает, что Цезарь захватил власть над Римом, поправ все законы – и нажив очень много врагов и завистников. Диктатор надеялся своими благодеяниями задобрить римскую элиту. Однако его расчеты не оправдались. Римские аристократы презирали его подачки.
Фактически Цезаря убили лишь потому, что он был. Его жестокое убийство было реакцией на его правление. Его убийцы, пишет немецкий историк Ульрих Готтер, автор очерка «Marcus Iunius Brutus – oder die Nemesis des Namens» – «Марк Юний Брут, или Немезида имени» (2000), были «закоренелыми реакционерами».