В это время Нинон познакомилась со знаменитой куртизанкой Делорм. Знакомство, наверное, перешло бы в тесную дружбу, если бы не та скандальная история с 50 000 франками, за которые кардинал Ришельё хотел купить де Ланкло. Нинон не принимала, кроме цветов, подарков от своих многочисленных любовников.
Одним из «капризов тела» Нинон, когда ей уже было двадцать четыре года, явился 19-летний граф Филибер де Граммон. Стройный блондин под удивительно скромной внешностью скрывал порочные инстинкты, и красавица, думая, что отдаётся ангелу, попала в когти к дьяволу. Вероятно, именно поэтому он и пользовался расположением де Ланкло дольше других, ибо «пороки, так же, как и достоинства, иногда имеют свою привлекательность». Граммон жил за счёт любовницы. Однажды ночью, полагая, что Нинон спит, он украл из её шкатулки сто пистолей. Утром, уходя, граф как ни в чём не бывало нежно простился со своей любовницей.
«До свидания», — добавил он.
«Нет, не „до свидания“, — сухо ответила Нинон, — а прощайте»…
«Но почему?»
«Ответ в вашем кармане».
Она не могла быть любовницей вора.
Постепенно слава о красоте, грации и изяществе де Ланкло распространилась по всему Парижу. Модные и знатные дамы добивались знакомства с нею, чтобы, как они говорили, научиться у неё хорошим манерам. Матери не стеснялись приводить к ней с этой же целью своих дочерей, только что выпущенных из монастырей. К чести Нинон, она никогда не пускала их дальше прихожей, не желая, чтобы невинность дышала воздухом, отравленным страстью и заряженным легкомыслием.
Связь Нинон с герцогом Энгиенским, впоследствии великим Кондэ, завязавшаяся вскоре после битвы при Рокруа (1643), продолжалась всего несколько недель.
«Его поцелуи замораживают меня, — говорила она. — Когда он подаёт мне веер, кажется, что вручает маршальский жезл». Тем не менее он остался её другом и оказал немало услуг.
Нинон имела массу врагов, завидовавших её красоте, молодости, независимости, которым удалось убедить Анну Австрийскую, тогда регентшу Франции, положить конец распутству девицы де Ланкло. Королева-мать через своих приближённых предложила куртизанке добровольно уйти в монастырь кающихся девушек. Нинон возражала: во-первых, она не девушка, во-вторых, ей не в чем каяться. И только вмешательство великого Кондэ отвело от неё угрозу.
Маркиз де Севинье, муж знаменитой писательницы, также воздал должное красоте и уму де Ланкло, но не сумел удержать очаровательную змейку, выскользнувшую из его неловких рук в объятия маркиза Эдма де ла Шатра, одного из самых красивых вельмож двора Людовика XIV. Нинон совершенно изменилась. Чтобы не огорчать нового любовника — настоящего Отелло, — она нигде не показывалась и никого не принимала. Де ла Шатр, чтобы постоянно наблюдать за любовницей, поселился напротив её дома. Однажды ночью он увидел свет в её окне. Ревнивец быстро оделся, но впопыхах вместо шляпы с такой силой водрузил на голову серебряный кувшин, что еле освободился. Объяснения Нинон его не удовлетворили, и, мучимый ревностью, вернувшись домой, он захворал. Тогда красавица в знак клятвы принадлежать только ему отрезала свои роскошные волосы и послала де ла Шатру. Лихорадка у маркиза вскоре прошла. Нинон поспешила к возлюбленному и провела с ним наедине целую неделю. Египтянка Родопа и фараон Амазис, ухитрившиеся когда-то устроить ночь, продолжавшуюся двое с половиной суток, в сравнении с ними кажутся детьми!
Когда маркиз получил распоряжение выступить в Германию, он перед отъездом потребовал от неё расписки такого содержания: «Париж. Число. Год. Клянусь остаться верной маркизу Эдму де ла Шатру». Де Ланкло охотно подписала бумагу, и маркиз отправился на поле брани. Через две недели красавица стала любовницей графа де Миосана. Но её нельзя в этом обвинять: слепой случай заставил Нинон, возможно, первый раз в жизни не сдержать своего слова.
Во время грозы, когда граф уже взялся за шляпу, чтобы удалиться, она невольно прижалась к нему. Она боялась остаться одна. Гроза прошла, де Ланкло даже не заметила, как очутилась в объятиях своего нового любовника. Совершенно успокоенная его ласками, она вдруг в середине ночи громко расхохоталась: «Славный векселёк у де ла Шатра!..»
И скоро весь Париж повторял слова Нинон, а де ла Шатр, узнав обо всём, послал де Ланкло её вексель с припиской: «Уплачено после банкротства».
В один прекрасный день граф д'Эстре, гуляя с аббатом д'Эффиа, братом несчастного Сен-Мара, встретил Нинон и оба страстно влюбились в неё. Они были молоды и красивы, а де Ланкло симпатизировала обоим и придумала великолепное средство, чтобы не сердить друзей: одного она ласкала днём, другого ночью. Результатом их «сотрудничества» явился младенец мужского пола. Оба любовника претендовали на почётный титул отца, и, чтобы решить этот курьёзный спор, молодые люди доверились судьбе: кто на костях выкинет большее количество очков, тот и будет считаться отцом малютки. Судьба улыбнулась д'Эстре. У него оказалось 14 очков, у его соперника — 11. Де Ланкло не отличалась материнскими чувствами, и граф д'Эстре воспитал ребёнка, получившего фамилию де ла Бюсьер. Он блестяще служил во флоте, получив чин капитана. Раз в год она принимала сына, как совершенно постороннего, играла на лютне, которую он считал своим долгом дарить ей при каждом визите…