Некоторые ученики приходили к учителю со своими законными женами. Но такие имена, как Леонтина, Гедейа, Эротиона, Никидиона, говорят о том, что среди учеников были и женщины «свободного поведения». Они не принадлежали больше к тому кругу «гетер». Кто-то наконец признал у них душу и позаботился о благе этой души. Эпикур, пораженный моральными и интеллектуальными качествами некоторых из этих «свободных женщин», доверил одной из них временное руководство школой, которое, согласно правилу, переходило по очереди, осуществляли его ученики. Имена нескольких из этих молодых женщин указывают на их положение рабынь. До нас не дошло достоверных сведений о том, брал ли Эпикур какую-то плату со своих слушателей, следуя собственному тезису о том, что «обеднев, мудрец будет и деньги наживать, но только своей мудростью». Или же он довольствовался пенсией, о которой напоминает кому-то в одном из дошедших до нас фрагментов: «Пенсию, которую назначил я требую, чтобы ее одну мне посылали, хотя бы были среди гиперборейцев. Именно только сто двадцать драхм в год от каждого из обоих я желаю получать».
Итак, для того чтобы жить разумно, правильно и радостно, — учил Эпикур собиравшихся в Саду, — следует прежде всего определить подлинную цель жизни, чтобы затем направить на ее достижение все свои действия. Для самого Эпикура этой главной, единственной целью была свобода, та высшая свобода, которая доступна лишь истинно разумным, знакомым с закономерностями мироздания и бытия людям. Жить так, как хочется, и в то же время — как положено, как следует, не нарушая ни законов нравственности, ни общепринятых установлений, — вот чему стремился научить своих последователей Эпикур.
Главнейшему для мыслящего человека вопросу — о познаваемости мира Эпикур посвятил немало работ («Об осязании», «О зрении», «Об образах», «О воображении»), наиболее значительной из которых считалось сочинение «О критерии или канон». В основе всей его каноники лежало убеждение в достоверности человеческих чувств и восприятий: «Если ты считаешь, — писал он в связи с этим, — недостоверным все чувственные восприятия, то у тебя не останется ничего, на что можно было бы делать ссылку при суждении тех из них, которые, по твоим словам, лживы». Эпикур предпочитал — и призывал к этому и своих последователей — совершенное отстранение от политики, утверждая, что мудрому человеку не стоит ни заседать в собрании, ни выступать в суде. Тем более что, даже участвуй он во всех этих делах с пылом и рвением, достойным Гиперида, ничего не изменилось бы к лучшему». Довольствуясь своим» и уча этому других, он до конца разделил с потерпевшими поражение афинянами, их бедность, их унижение.
Садослов даже в самые тяжелые времена блокады, голода и варварского нашествия, не покинул Афины, — подчеркивают все обращавшиеся к описанию его жизни, считая, что за все эти сорок лет он только два или три раза уезжал из Аттики, чтобы повидаться с друзьями в Ионии. К этому времени сын Неокла сделался, по-видимому, тем «знаменитым гаргеттянином», который, по словам Цицерона, «взволновал не только Грецию и Италию, но даже весь варварский мир». Со всех концов греческого мира собирались в Сад жаждущие знаний и, послушав Спасителя людей, как все чаще теперь называли сына Неокла, становились его ревностными приверженцами. По-видимому, он обладал особым даром говорить просто, доступно и убедительно. Ученики и друзья приходили к нему в сад, ставший теперь бедным двором Эпикур говорил им, что дружба до бесконечности увеличивает удовольствие жить. Дружба — это разделение между друзьями необходимого, это переживание сообщих простых удовольствий — вот лучший плод ограниченной мудрости Эпикура, но в действительности в сочетании с дружбой эта мудрость перестает быть ограниченной она распространяется на всех людей. Не говорит ли нам один писатель древности, что после смерти Эпикура число его друзей было так велико, что можно было их считать «целыми городами».
Эпикур с каждым годом все больше времени проводил в работе над своими сочинениями. Это обилие трудов (их было больше, чем у Демокрита, Аристотели или Ксенократа) вызывало прямо-таки ненависть его противников-стоиков. Последователь Зенона Хрисипп даже как будто бы дал клятву написать своего рода опровержение на каждое из сочинений Садослова и как будто бы выполнил это обещание». Надо стараться сделать последнюю часть пути лучше первой, пока мы находимся в дороге, а когда дойдем до конца, надо с легким сердцем радоваться», — писал сын Неокла, приближаясь понемногу к этому концу.
Настаивая на том, что вера в бессмертие души только мешает человеку правильно построить свою жизнь (как будто бы можно исправить в предшествующих жизнях все то неразумное, злое, неправедное и несправедливое, что совершил в этой жизни), мешает вполне насладиться радостью только единожды данного бытия, Эпикур считал к тому же совершенно необоснованными сами притязания людей на вечную жизнь, в то время как все в этом мире имеет свой срок, свое начало и свой конец. Своих учеников он призывал прожить разумно и радостно отпущенный им срок, которого, как он полагал, вполне достаточно, чтобы «пройти весь круг доступных для человека наслаждений». А «когда придет смерть, мы, насыщенные, встали бы из-за стола жизни, чтобы уступить место другим».
«Конечно, даже прожив свой срок, так жаль расставаться с нашим прекрасным, залитым солнцем миром, но что же делать, если мир так устроен. Разве испытываем мы боль при мысли, что не жили столетием или же тысячелетием раньше? Так почему же мы горюем о том, что не будем существовать через сто или тысячу лет?»
Эпикур умер в 270 году до н. э. в возрасте семидесяти двух лет. Перед этим в течение четырнадцати дней его мучили тяжелейшие приступы рвоты, из почек шли камни, «страдания при мочеиспускании и кровавый понос». Как рассказывает в своих письмах Гермарх, измученный жесточайшими болями, Эпикур «лег в медную ванну с горячей водой», попросил неразбавленного вина, выпил, пожелал друзьям не забывать его учений и так скончался.
СЕНЕКА ЛУЦИЙ АННЕЙ
(ок. 4 до н. э. — 65)
Римский философ, поэт и государственный деятель; один из крупнейших представителей стоицизма; воспитатель Нерона, впоследствии приговоренный Нероном к смерти. Философские произведения: «О милосердии», «О благодеяниях», «Исследования о природе», «О душевном покое», «О досуге», «О счастливой жизни», «О благодарениях», «О провидении», «Нравственные письма к Луцилию».
Сенека происходил из провинциального всадничества того среднего сословия римского общества, которое только с наступлением империи получило доступ к политической деятельности. Отец Сенеки был родом из испанского города Кордубы (Кордова), где около 4 года до н. э. родился и сам Сенека. Талантливый ритор-любитель, записавший для потомства множество образцов-декламаций лучших ораторов своего времени, Сенека-отец был римлянином старого закала, уверенным в преимуществе практической деятельности над философией, и мечтал о политической карьере для сыновей. Ради детей он переселился в Рим, здесь и прошли молодые годы Сенеки-философа.
Философией Сенека увлекся с юности. Его наставники принадлежали к школе римского стоика Секстия — того, который «писал по-гречески, мыслил по-римски» и который говорил. «Юпитер может не больше, чем муж добра». Но отцу удалось направить рвение пылкого юноши в другое русло и, пробудив его честолюбие, обратить его к государственной жизни.
При императоре Калигуле (37–41) молодой Сенека — уже известный писатель и оратор, получил первую государственную должность, стал членом сената. Там одна из его речей вызвала такую зависть Калигулы, что тот распорядился убить Сенеку; спасло его только вмешательство какой-то из императорских наложниц, сказавшей, что слабый здоровьем оратор и так скоро умрет. Это был первый гром над головой Сенеки, видимо, он слишком выделялся из среды раболепствующего сената. А в 41 году, уже при императоре Клавдии, разразилась и первая гроза: по инициативе императрицы Мессалины Сенека был обвинен в прелюбодеянии с опальной сестрой Калигулы Юлией Ливиллой. Сенаторы требовали смерти для своего слишком уж талантливого коллеги, и самому Клавдию пришлось ходатайствовать о замене казни ссылкой.