Кузанца, отличавшегося независимостью мышления, смелостью суждений, философской мудростью и проницательностью взгляда, способного заглянуть за горизонт, спустя сто лет Джордано Бруно назовет «божественным».
НИККОЛО МАКИАВЕЛЛИ
(1469–1527)
Итальянский политический мыслитель, историк («История Флоренции», 1520–1525, писатель (комедия «Мандрагора», 1518). Видел главную причину бедствий Италии в ее политической раздробленности, преодолеть которую способна лишь сильная власть («Государь», 1513). Ради упрочения государства считал допустимыми любые средства. Отсюда термин «макиавеллизм» для определения политики, пренебрегающей нормами морали.
Когда Никколо Макиавелли появился на свет 3 мая 1469 года, его семья имела средний достаток. Конечно, сравнивая доход семьи практикующего юриста с колоссальными богатствами первых фамилий Флоренции, Никколо Макиавелли вправе был писать «Я родился бедным и скорее мог познать жизнь, полную лишений, чем развлечений». Отец Никколо, строго следивший за семейным бюджетом, имел также доходы от своих земельных участков. Он получал половину урожая зерна, а также часть винограда и оливкового масла.
Критическое отношение Макиавелли к церкви и ее деятелям сложилось еще в детстве. Бернардо Макиавелли, отец Никколо, не был склонен к религиозности. В большей степени религией интересовалась мать Никколо — донна Бартоломеа, сочинявшая гимны и канцоны в честь Девы Марии и распевавшая их в хоре в церкви Санта-Тринита.
Молодой Никколо Макиавелли не только жил в окружении античных традиций, свойственных гуманистическому духу эпохи, но, очевидно, и непосредственно обращался к сочинениям древних классиков, хранившимся в библиотеке отца.
В мае 1476 года Никколо поступил в школу магистра Маттео и стал обучаться грамматике. Через год он был отдан в городскую школу, где также изучали латинских классиков. Бюст Данте над порталом здания был как бы олицетворением ее гуманистического направления. Эту школу Никколо посещал в течение трех лет, а незадолго до своего одиннадцатилетия, 3 января 1480 года, приступил к изучению счета у Пьеро Марио.
Двенадцати лет Никколо начал проходить курс латинской стилистики в школе Паголо Рончильоне. Образование Макиавелли, как об этом свидетельствует его переписка, дополнялось знакомством с музыкой, которую он любил. Греческого языка он не знал, но широко пользовался переводами с греческого текстов, приписываемых Диогену, а также сочинений Геродота, Плутарха, Ксенофонта, Аристотеля, Фукидида и др. Латинские авторы были для него не только предметом школьных занятий, но и постоянным чтением на протяжении всей жизни, особенно Тит Ливии, Тацит, Цицерон, Цезарь, Виргилий, Светоний, Овидий, а также Тибулл и Катулл.
Очевидно, с Титом Ливием и Цицероном он познакомился еще в юности по рассказам отца. Его интересовало и волновало творчество классиков раннего Возрождения — Данте и Петрарки. У Данте ему очень нравился «Ад». Макиавелли не только восхищался языком Данте и Петрарки, но и изучал созданные ими образы итальянцев, сопоставляя их с теми, которых он наблюдал вокруг себя.
Сравнение древних и современников привело его к убеждению о неизменности человеческой натуры, о том, что главное в жизни — это сама жизнь. Относительно небольшой достаток семьи Макиавелли не позволил Никколо поступить в университет. Но, по-видимому, отец ознакомил сына с основами юридической науки и практики.
Биографию Макиавелли обычно делят на два периода первый — годы его государственной службы (1498–1512), когда он выступает как политический деятель, второй — годы его изгнания (1512–1527).
Всю жизнь Макиавелли был мыслителем и писателем и всю жизнь стремился к политической деятельности, хотя не всегда мог ею заниматься. Февраля 1498 года Макиавелли баллотировался на пост секретаря второй канцелярии республики и был побежден кандидатом партии Савонаролы. В апреле начался суд над арестованным Савонаролой, завершился процесс 23 мая повешением доминиканца на площади Синьории и сожжением его трупа.
В июне Макиавелли, победив кандидата приверженцев Медичи, был утвержден секретарем второй канцелярии, 14 июля ему была также доверена канцелярия комиссии Десяти и положено жалованье в 100 флоринов в год. Итак, на ответственный пост республики был назначен человек, по своим политическим убеждениям являвшийся противником правления «плакс», как флорентийцы называли сторонников Савонаролы, с одной стороны, и противником диктатуры Медичи — с другой.
Современники не могли еще предугадать в 29-летнем Макиавелли мыслителя и политика крупного масштаба, но они были хорошо осведомлены о его образовании и об успешном опыте в решении некоторых юридических дел в высоких инстанциях, как это было при поездке в Рим за два года до его назначения секретарем Синьории. Очень скоро флорентийская Синьория могла убедиться в том, что она не ошиблась, избрав секретарем второй канцелярии Никколо Макиавелли, и его успешная деятельность обеспечивала ему неоднократное переизбрание на эту должность.
За четырнадцать лет он составил многие тысячи дипломатических писем, донесений, правительственных распоряжений, военных приказов, проектов государственных законов, совершил тринадцать дипломатических и военно-дипломатических поездок с весьма сложными поручениями к различным итальянским государям и правительствам республик, к папе, императору и четырежды к французскому королю, как секретарь комиссии Десяти он был организатором и участником военных кампаний и инициатором создания республиканского ополчения.
Выполняя эти сложные обязанности, Макиавелли вовсе не превратился в замкнутого чиновника и чопорного моралиста. Он обладал живым, общительным характером, любил хорошо одеться и не жалел на это денег, даже когда их было не слишком много. Особенно заботился он о своей одежде, когда представлял республику перед чужеземными государями. Остроумный и веселый, он был душой вечеринок, которые иногда устраивали члены комиссии Десяти, пьеса «Мандрагора» является зеркалом его возрожденческого понимания любви как свободного чувства.
Макиавелли женился в 33 года на Мариетте Корсини, а в 34 года стал отцом первого ребенка. Он беспокоился о семье, с шутливой нежностью именуя ее своей «командой», заботился о ее достатке. При выполнении дипломатических поручений всегда спешил завершить их и возвратиться к своей семье, но только в том случае, если они становились бесперспективными.
«Я вижу невозможность быть полезным нашему городу, — писал он 22 ноября 1502 года — Вдобавок на родине нет никого, кто присмотрел бы за моими делами надо Коммуну освободить от расходов, а меня от беспокойств».
Макиавелли по своему характеру отнюдь не был жестоким человеком, и те трагические события, которыми изобиловала в то время действительность как во Флорентийской республике, так и в других государствах, где ему довелось побывать, вызывали в нем мучительные переживания. Это ясно из его писем к родным и друзьям, в которых часто за внешне шутливым тоном угадывается негодование и сочувствие к окружающим его страданиям, которые, однако, он не находил возможным ни предотвратить, ни пресечь. Характеристики, которые дают Макиавелли некоторые католические авторы как человеку жестокому, кровожадному, «учителю тиранов», весьма преувеличены. Нередко они основываются не столько на фактах его биографии, сколько на отдельных цитатах, тенденциозно подобранных из его сочинений.
Тем не менее не приходится отрицать, что Макиавелли и в теории, и на практике признавал необходимость решительных и крайних мер в политике для укрепления централизованной государственной власти. В этом проявляется противоречивость личности и образа мышления Макиавелли, которые складывались в условиях гибели республики и первых шагов медичейского абсолютизма.
Первая поездка Макиавелли состоялась в марте 1499 года, когда он, прервав работу по составлению приказов, распределению денег и оружия в канцелярии Десяти, отправился в Понтедера к владетелю Пьомбино, расположенного километрах в ста на юго-запад от Флоренции. Тридцатилетний секретарь комиссии Десяти сумел убедить коронованного военачальника не требовать увеличения платы за военную службу Флорентийской республике, которая и без того несла колоссальные затраты на наем кондотьеров. Этим ведала комиссия Десяти, которую флорентийцы называли «Десятью расхитителями».