Народ любил ученого, и маленькую площадь перед домом Ибн-Сины всегда заполняли люди, среди которых были богатые и знатные. Однако больше было больных, жаждущих исцеления от чудодейственных рук знаменитого врача. Много было бедных крестьян, ремесленников и торговцев, которые приносили с собой жалобы на сборщиков податей и других мелких чиновников. Вместе с учениками Ибн-Сина обходил больных, назначал им лечение, а затем ехал на заседания дивана. Иссохшие люди в лохмотьях целовали перед ним землю и долго бежали следом. Ученый, как мог, восстанавливал справедливость, но с каждым днем убеждался, что сделать он может не очень-то много. Для больных и голодных повар Ибн-Сины готовил в огромном котле еду, и когда после полуденного намаза ученый возвращался домой, начинался общий обед.
Если простой народ любил ученого, то правителям он часто был неугоден. После смерти эмира Шамса ад-Давла, в правление его сына, враждебно относившегося к ученому, Ибн-Сине вновь пришлось скрываться в доме знакомого, где он закончил несколько основных разделов своей «Книги исцеления». Когда Ибн-Сина работал над своим трудом, правитель Хамадана заподозрил его в сношениях с правителем Исфахана и приказал посадить ученого в крепость Фарджан, которая была возведена на высокой скале неподалеку от Хамадана для защиты подступов к столице. Высокие толстые стены с бойницами, тяжелые подъемные ворота на ржавых скрипучих цепях, служившие одновременно и мостом… Несколько построек за этими стенами — дом коменданта, казарма для немногочисленного гарнизона и тюрьма, в которой много лет томился старый, помешавшийся в уме человек, вина которого давно была забыта.
Едва Ибн-Сина вошел в предоставленное ему помещение, как в голове его начали складываться горькие строки:
Вхождение мое в эту крепость явно, как ты сам видишь, Но совершенно сомнительно дело моего выхода из нее.
Кто знает, не суждена ли и ему участь несчастного старика, который потерял в тюрьме не только молодость и память, но и рассудок! В крепости Ибн-Сина пробыл более четырех месяцев. Однако он не позволял себе долго задумываться над своей печальной судьбой. Целыми днями он писал, поднимаясь с рассветом, и только вечером, когда спускалась прохлада, выходил на крепостную стену и смотрел на звезды. Комендант крепости, старый и спокойный человек, полагал, что по звездам узник пытается определить день своего освобождения. Он был глух, и глухота его все усиливалась. На третий день заключения Ибн-Сина осмотрел его уши, промыл их и вытащил серные пробки, после чего старик стал различать привычные звуки. В благодарность за исцеление он приказал освободить ученого от цепей, даже принес узнику бумагу из собственной канцелярии, чернильницу и тростниковое перо, и в заключении Ибн-Сина написал «Книгу о правильном пути», переделал «Книгу о коликах»…
Хайи ибн-Якзан — так звали коменданта крепости, и его имя переводится как «Живой, сын Бодрствующего». Он, много повидавший и испытавший в жизни, был простым неграмотным воином, но в разговорах с ним Ибн-Сина и сам обретал то спокойствие, каким веяло от старика. Тот был бесхитростен и словоохотлив, страдал бессонницей и был рад, что нашелся человек, с которым за разговорами можно провести хоть часть ночи. Все виденное и пережитое старик рассказывал с такими точными подробностями, что Ибн-Сине захотелось записать все его рассказы. Но, поразмыслив, он отобрал лишь главное из них, и так в уме его сложилась философская повесть «Живой, сын Бодрствующего»[9] [Герой повести встречается с простым и добрым, вечно бодрствующим стариком, и тот рассказывает ему о своей жизни, странствиях и о том, как ему удалось познать окружающий мир. Добрая душа старика проникает всюду — опускается в ад и поднимается до горних высот. Книгой этой будут потом зачитываться многие люди, а литературоведы считают, что и Данте творил свою «Божественную комедию» под влиянием произведения Ибн-Сины].
День за днем проходили недели и месяцы, но ни один звук внешнего мира не долетал до узника. Однако нет покоя в маленьких феодальных владениях, нет прочности в тронах их правителей! Как-то утром комендант сообщил ученому, что, видимо, где-то поблизости началась война. Ночью хамаданские солдаты разбили лагерь у подножия крепости, а на рассвете двинулись дальше — в сторону Исфахана. Не прошло и недели, и крепость Фарджан стала приютом для самых знатных людей Хамадана. Исфаханский правитель Ала уд-Давла в несколько дней выиграл войну, вошел в Хамадан, и бежавшая оттуда знать укрылась в крепости. Так правители страны и заключенный ими узник оказались в равном положении.
После освобождения Ибн-Сина еще некоторое время прожил в Хамадане, а потом в рубище дервиша перебрался в Исфахан, правитель которого встретил знаменитого ученого очень радушно и даже приказал каждую пятницу, по вечерам, устраивать собрания с участием местных ученых. Однако и здесь Ибн-Сина не чувствовал себя в безопасности. В 1029 году город был взят войсками сына Махмуда Газневи. В пылу сражений пострадало имущество ученого и погибло его философское 20-томное сочинение «Книга справедливости».
Ибн-Сина сочинял свои труды не в кабинетной тиши, не в условиях обеспеченной и спокойной жизни, а в бесконечных скитаниях, тревогах и смуте феодальных междоусобиц. Он испытал все крайности переменчивой судьбы: был видным государственным деятелем и советником крупнейших правителей, а порой кормился только врачеванием… Преследуемый до конца жизни врагами и завистниками, Ибн-Сина то пешком, то верхом скитался по различным городам Средней Азии и Ирака. Он не знал ни покоя, ни семьи, и с подорванным здоровьем нашел смерть в пути — в возрасте 57 лет.
Мануха — царь монов
В самом центре Бирмы, на берегу реки Иравади, стоит чудесный город Паган. Бирманские хронисты относят основание его к середине IX века, когда сюда пришли первые племена бирманцев. Тогда князь Пьин «обнес Паган стеной», а в 1000 году князь Сорахан построил в городе буддийскую молельню, хотя буддизм еще не был господствующей религией бирманцев. Сам князь склонялся к культу змея Нага и даже поставил его изображение в своем саду. Один из приближенных князя — Чаунпью — лишил его власти, а двоих его сыновей воспитал в своем доме. Когда молодые князья выросли, они построили в лесу монастырь и пригласили туда Чаунпью. Там они силой заставили его постричься в монахи, а сами заняли престол в Пагане. Через несколько лет один из братьев умер, а другой — Соккате — остался править государством. Тем временем подрос Анируда, сын заточенного в монастыре Чаунпью; он вызвал Соккате на поединок и, убив его, возвратил паганский трон своему роду. Это случилось в 1044 году, и Паган стал столицей объединившего всю Бирму государства, которое именовалось тогда Паганским царством.
В 1057 году при дворе Анируды появился буддийский монах по имени Шин Арахан из царства монов, который и склонил царя к переходу в буддизм толка Теравада — так называемый «чистый буддизм». До этого в Паганском царстве процветали ари — проповедники жестокого культа, которые, как повествуют бирманские хроники, угнетали народ, пьянствовали и развратничали. Склоненный к «чистому буддизму», царь Анируда «исполнился благочестия и мудрости, отверг ересь ари и последовал по стопам Шин Арахана». Он решил призвать из Татона (царства монов) и других монахов, с помощью которых и изгнал нечестивых ари из своего государства. А потом Анируда, по совету все того же Шин Арахана, обратился к Манухе — царю Татона — с просьбой передать ему часть имевшихся у него священных буддийских текстов. Царь монов отказал Анируде, причем сделал это в очень резкой и грубой форме. И тогда оскорбленный правитель Паганского царства собрал огромную армию и отправился в поход против царя монов. Со своими славными воинами он захватил Та-тон, покорил другие города монов, обратил часть покоренного населения в рабов, взял в плен царя Мануху и вернулся в Паган. С собой Анируда привел также несколько тысяч пленных и богатые трофеи: в их числе были 23 слона, которые несли на своих бивнях драгоценные рукописи.
Так повествует бирманская «Большая великая государева хроника Стеклянного дворца», хотя современные ученые считают, что версии рассказанных в ней событий не всегда соответствуют действительности. Например, другие хроники рассказывают, что перед Анирудой стояла задача захватить важнейшие торговые пути — реку Иравади и южное побережье Бирмы, где тогда соперничали города Татон и Пегу. Таким образом, в поход правитель Паганского царства отправился не за рукописями, а захватить их ему помог случай.
9