Чтобы доставить удовольствие толпе, палач начал играть повешенным телом Савонаролы, как куклой, хотя оно еще содрогалось в последних конвульсиях. Он крутил его и качал так, что сам чуть не свалился с помоста. А потом тело неукротимого монаха сожгли, но рассказывают, что, когда перегорели веревки, Савонарола, весь в копоти, погрозил толпе освобожденной от пут рукой…
Николо Макиавелли
Итальянский писатель П. Виллари, исследователь жизни и деятельности Н. Макиавелли, писал, что тот долгое время многим казался сфинксом, тайны которого никому не дано разгадать. Одни изображали его «образцом вероломства», другие — одушевленным самой чистой и благородной любовью к родной Флоренции. Согласно мнению одних ученых, произведения Н. Макиавелли были прямым указанием для злостных тиранов; согласно мнению других — убийственной сатирой на деспотов, которая побудит народы к восстанию. Например, в трактате «Князь» он на одной странице красноречиво славит свободу и доблесть, а на другой — учит, как следует обманывать, предавать и угнетать народы. Одни до небес превозносили литературные и научные труды Н Макиавелли, другие считали их ошибочными и опасными, способными лишь развратить и погубить то общество, которое будет настолько глупым, что усвоит его доктрины. Например, Д. Капони, один из наиболее уважаемых в Италии людей, в 1875 году писал о Н. Макиавелли как о человеке «с злобной мыслью и с душой, отравленной неверием в добро». С другой стороны, новейшие биографы восхваляли патриотизм и гений, великодушие, тонкость и благородство души Н. Макиавелли…
Причины таких разногласий в оценке этой личности различны, ведь и само время, в которое жил Н. Макиавелли, полно противоречий. В XIV веке Италия разделялась на множество небольших княжеств, в каждом из которых господствовали свои политические настроения: в Ломбардии царил военный деспотизм, Тоскана была объята республиканским духом, в Папской области бушевала анархия, Неаполь представлял собой королевство — недавно образованное, но уже клонившееся к закату. Все эти государства, хотя и соединенные общностью языка и религии, разделялись личными выгодами и потому постоянно враждовали друг с другом.
Несмотря на беспрестанные междоусобицы, Италия была цветущей страной. Сама она не пыталась завладеть другими государствами, но и свои территории не дозволяла завоевать. К тому же все войны велись тогда «человеколюбиво»: победители обращались с пленными хорошо, захваченные города и села щадили. Причины такой гуманности заключались в том, что главную силу итальянских войск составляли кондотьеры (наемные солдаты), беспрестанно переходившие от одного владельца к другому. Войны приносили им выгоды, поэтому они, желая их продолжения, и щадили пленных для получения выкупа.
Но разъединенная Италия сильным противникам не могла сопротивляться. В 1484 году французский король Карл VIII вступил со своими войсками в Италию, чтобы завоевать Неаполь, и тогда итальянцы поняли, что война принимает непривычный для них оборот. Швейцарцы не давали пленным пощады, исключая тех, с кого надеялись получить хороший выкуп. Был разграблен городок Рапалло, а больных, помещавшихся в госпитале, убили только из-за того, что победители захотели получить их одежду. При взятии Монте-Фертино никто из его жителей не избежал смерти, и эти «подвиги» французской армии сначала привели итальянцев в ужас, а потом пробудили в них национальный дух. В битве при Таро, а также в Барлетском сражении они показали героизм и мужество, но эти и другие победы, хоть и льстили их национальной гордости, но не способствовали выходу страны из тяжелого положения.
Некоторые итальянские города (например, Милан и Венеция) призывали объединиться против общего врага, но Флоренция, руководимая тогда Пьетро Медичи, не хотела принимать в этом участия. Более того, банкирский дом Медичи финансировал французских королей. Пьетро предпочел договориться с Карлом VIII и уже готов был впустить французские войска в город. Народ толпами стал собираться на улицах и площадях Флоренции, у многих в руках появилось оружие: казалось, что люди, в течение 60 лет терпевшие тиранию Медичи, теперь ни перед чем не остановятся. Однако при таком возбуждении и решимости господствовала и общая неуверенность горожан в себе, и их недоверие к другим.
Н. Макиавелли был образованным человеком. В 29 лет он стал правителем второй канцелярии Синьории, а вскоре и секретарем «Совета десяти». Известен он был как искусный деятель в решении некоторых юридических дел, и Синьория посылала его, в качестве дипломата, к разным влиятельным лицам, итальянским государям и правительствам республик, к римскому папе и императору. Четыре раза Н. Макиавелли ездил к французскому королю, и во всех посольствах он обнаружил редкую наблюдательность, умел быстро схватывать особенности чужой страны, ее силы и слабости и т. д. Но самому ему редко приходилось до конца доводить свои миссии, Флоренция посылала для завершения дел кого-нибудь из богатых своих граждан, а Н. Макиавелли возвращался ни с чем. Но он никогда не жаловался и по приказу Синьории с прежним энтузиазмом отправлялся в следующую миссию. Например, когда Флоренция напрягала свои силы для покорения Пизы, а наемные войска и ненадежная помощь срывали ее планы, Н. Макиавелли предложил составить национальную армию. Предложение его приняли и поручили осуществить его. Когда Пиза покорилась, именно он вел окончательные переговоры, и благодаря его усилиям покоренный город не только не был наказан, но даже получил некоторые привилегии.
В течение 14 лет своей деятельности Н. Макиавелли составил несколько тысяч дипломатических писем, правительственных распоряжений, военных приказов, проектов законов… Но, выполняя многие поручения Синьории, Н. Макиавелли не превратился в замкнутого и угрюмого чиновника, а остался живым и общительным человеком, любил хорошо одеваться и не жалел на это денег, даже когда их было у него не слишком много. Он был душой вечеринок, которые иногда устраивали члены «Совета десяти».
Постоянные разъезды и соединенные с ними хлопоты расстроили здоровье Н. Макиавелли. В 1511 году он подвергся такой жестокой болезни, что даже не думал пережить ее, и, готовясь к смерти, составил завещание, по которому возвращал жене своей Мариетте ее приданое. Чтобы обеспечить будущность семейства, оставшиеся после него вещи (одежду, кольца и т. д.) распорядился продать и на вырученные деньги купить акции ломбарда или недвижимость.
Крепкое здоровье пересилило болезнь, и Н. Макиавелли снова вступил в должность, но судьба готовила ему новый удар. Папа римский Юлий II, чтобы восстановить во Флоренции власть семейства Медичи, вошел в сношения с императором Максимилианом и испанцами. Флоренция стала спешно собирать войска и укреплять свои слабые пункты обороны. Этим поручили заняться Н. Макиавелли, и целых три месяца он неусыпно заботился об исполнении задания. Но все оказалось тщетным: в августе 1512 года испанские войска, которыми командовал неаполитанский вице-король Рамон Кадорна, вторглись в Тоскану, потом вошли во Флоренцию, куда вскоре вернулись и Медичи. Они восстановили свою власть, уничтожили прежние свободы, и порядки в городе стали быстро меняться. Н Макиавелли не старался втереться в окружение Медичи, но свою лояльность им продемонстрировал. Один из биографов Н. Макиавелли писал:
Пусть должностные лица сменяли друг друга, он — образованный человек, который отдает свое перо и талант на службу тем, кто у власти. Так вели себя тогда художники, солдаты, поэты. Он — слуга государства, а не заговорщик; он верно служил Республике во времена пополланского режима и готов верно служить режиму Медичи.
Но те не могли простить ему прежней деятельности: в декабре 1512 года Н. Макиавелли отстранили от должности секретаря и признали не способным занимать какие-либо другие должности. Потом вышло постановление о том, что в течение года Н. Макиавелли не имеет права покидать флорентийскую территорию, к тому же он должен был внести залог в несколько тысяч флоринов золотом. Таких денег у него не было, и эту значительную сумму за Н. Макиавелли внесли трое его друзей. Через неделю было принято новое решение, по которому ему запрещалось переступать порог Старого Дворца, в котором он проработал целых 14 лет.