Клавдия Ивановна Шульженко родилась 24 марта 1906 года в Харькове. Вот что она сама вспоминает:
«С детства мечтала стать актрисой драматического театра. Эта мечта зародилась во мне еще до того, как я впервые побывала в настоящем театре.
Мы жили в Харькове, на Владимирской улице. Район наш назывался Москалевкой. Наша семья — отец, мать, брат Коля и я — занимала флигель, в котором жила еще и соседка.
Первое художественное впечатление было связано с отцом. От него я впервые услышала украинские народные песни. Он приобщил меня к пению. Бухгалтер управления железной дороги, отец мой серьезно увлекался музыкой: он играл на духовом инструменте, как тогда говорили, в любительском оркестре, а иногда и пел соло в концертах. Его выступления, его красивый грудной баритон приводили меня в неописуемый восторг…
Тем не менее ничто не предвещало моей песенной судьбы. В гимназии Драшковской, где я училась, любимым предметом была словесность. Я учила наизусть стихи русских поэтов, которые с восторгом декламировала и на уроках, и в пансионе подругам по комнате…
…Не скрою, к большинству предметов относилась как к обременительной нагрузке. Мне очень жаль, сегодня могу в этом сознаться, что я несерьезно отнеслась и к занятиям по музыке. Родители, заметив мои музыкальные способности, определили меня к профессору Харьковской консерватории Никите Леонтьевичу Чемизову, удивительному педагогу и добрейшему человеку. Он занимался со мной нотной грамотой и исподволь обучал пению. «Ты счастливая, — говорил он, — у тебя голос поставлен от природы, тебе нужно только развивать и совершенствовать его».
Петь я любила, но не считала пение своим призванием. Все мои мечты были о сцене драматического театра. И «виноваты» здесь были не только наши любительские спектакли. «Виноват» был кинематограф с его Верой Холодной, Иваном Мозжухиным, Владимиром Максимовым — кумирами зрителей тех лет. Они не говорили и не пели, но тем не менее покорили мое сердце, разжигая мечты об актерской карьере.
«Виноват» был и театр. Именно он оставил во мне самые яркие впечатления юности. Театр в нашем городе был замечательный. Его руководитель — один из крупнейших режиссеров тех лет Николай Николаевич Синельников, собрал великолепную актерскую труппу. Каждый поход с папой в театр Синельникова становился для меня праздником. И разве не естественно, что безумно хотелось, чтобы этот «праздник был всегда со мной».
И я решилась. Ранней весной 1923 года, когда мне еще не было семнадцати лет, отправилась к Синельникову «поступать в актрисы»».
В то время театр этот был одним из самых интересных периферийных коллективов, славившийся и режиссурой, и репертуаром, и актерским составом. Быстрое зачисление Шульженко в столь сильную труппу говорит о ее таланте. В театре Шульженко прошла хорошую актерскую школу, но тяга к эстраде оказалась сильнее.
В 1928 году Шульженко едет в Ленинград уже в качестве эстрадной певицы. Надо сказать, что в те годы положение эстрадного артиста, как и всей эстрады в целом, было незавидно. Вскоре певица впервые выступает на сцене Мариинского театра, в концерте, посвященном Дню печати.
"Легко можно догадаться, что чувствовала молодая исполнительница, как она волновалась, — пишет И.А. Василинина. — Но все окончилось не просто хорошо, а блистательно. Ее долго не отпускали со сцены. Она пела весь свой репертуар, тот, который «сомнительный», «вчерашний день», «чепуха», — «Красный мак» и «Гренаду», «Жорж и Кэтти» и «Колонну Октябрей». Она легко переходила от шуточной песенки к гражданской, романтической. Она подчиняла себе зал, который неистово аплодировал, требуя продолжения выступления.
Буквально в один вечер имя Шульженко стало известным. И тогда… владельцы кинотеатров «рискнули» заключить с ней контракты. Она начала давать свои концерты перед демонстрацией фильмов. Для только-только начинающей певицы здесь не было ничего зазорного — это были честь, признание, возможность стать рядом с лучшими мастерами эстрады, среди которых были такие, как Владимир Хенкин, Изабелла Юрьева, Наталия Тамара и другие. Все они участвовали в концертах, проходящих перед началом сеанса.
Очень скоро зрители стали «ходить» главным образом на Шульженко…"
После успешного дебюта на сцене Московского мюзик-холла в программе «100 минут репортера» в 1929 году Шульженко приглашают в Ленинградский мюзик-холл. В ее репертуаре появляются песни «Никогда», «Негритянская колыбельная», «Физкультура».
Но уже тогда слушатели заставили молодую певицу сделать выбор. Наиболее благосклонный прием имели песни лирические — о любви, такие, как «Кирпичики», «Шахта номер 3». В конечном итоге уже в первый период своего творчества Шульженко стала петь о людях, которых хорошо знала, об их чувствах и настроениях.
Шульженко участвует в театральных постановках, снимается в кино. В кинокомедии Э. Иогансона «На отдыхе» певица исполняет лирическую песню героини фильма Тони. Пластинка с записью «Песни Тони» стала фонографическим дебютом Шульженко.
«В джазе Якова Скоморовского, солисткой которого она стала в 1937 году, — пишет Г. Скороходов, — запела разные по характеру песни: зажигательного „Андрюшу“ (И. Жак — Г. Гридов), задумчивые „Часы“ (музыка и слова А. Волкова), шуточного „Дядю Ваню“ (М. Табачников — А. Галла), но возвращаться к песням, в которых „идеология“ выглядела принудительным довеском, песням с „голым“ лозунговым текстом не решалась, была уверена, что риторика ей противопоказана, что у нее свой „лирический голос“ и его не нужно нагружать чуждой ему манерой — не выдержит».
В 1939 году Шульженко стала лауреатом Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады. «Шульженко явилась украшением Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады, — отмечает Скороходов. — Ее выступлениям сопутствовал огромный зрительский успех. Сразу же после завершения состязания последовало приглашение в Дом звукозаписи. Здесь она напела пять песен — факт, означавший выход ее пластинок на всесоюзную арену: диски, изготовленные с матриц Дома Апрелевским и Ногинским заводами, распространялись по всей стране. Ее снимают для всесоюзного киножурнала „Советское искусство“ — единственную из вокалистов, участвовавших в конкурсе. Руководство ленинградской эстрады сочло нужным организовать для Шульженко джаз-оркестр, программы которого, в отличие от выступлений коллектива Я. Скоморовского, будут строиться главным образом на песнях, исполняемых Шульженко. Она же была назначена и одним из художественных руководителей нового ансамбля».
В январе 1940 года был организован джаз-оркестр под управлением Шульженко и В. Коралли, который решено сделать театрализованным. В своей первой программе, под названием «Скорая помощь», музыканты обыгрывали эпизоды, связанные с организациями, призванными оказывать «скорую помощь» в быту. Вторая программа целиком строилась на «радиоконферансе». В репертуаре нового ансамбля много шуточных песен: «Нюра», «Курносый», «О любви не говори», «Упрямый медведь».
С началом Великой Отечественной войны Шульженко вступает в ряды действующей армии — становится солисткой фронтового джаз-ансамбля. Только за первый год ленинградской блокады певица дала пятьсот концертов. В конце 1941 года в репертуаре Шульженко появилась знаменитая песня «Синий платочек» — одна из самых популярных песен военного времени.
В своей книге Клавдия Ивановна пишет:
"Однажды после выступления нашего ансамбля в горнострелковой бригаде ко мне подошел стройный молодой человек в форме, с двумя кубиками в петлицах.
— Лейтенант Михаил Максимов! — представился он.
Робея, заливаясь краской от смущения, симпатичный лейтенант сказал, что написал песню.
— Я долго думал о ней, но все не получалось. А вот вчера… Мелодию я взял известную — вы, наверное, знаете ее, — «Синий платочек», я ее слышал до войны, а вот слова написал новые. Ребята слушали — им нравится… — Он протянул мне тетрадный листок. — Если вам понравится тоже, может быть, вы споете…