Взрослые очевидцы вполне подтвердили показания ребят. Подключники Ларионов, Иванов и Гнидин – служители царицына двора в Угличе – заявили, что, когда царица Мария села обедать, они стояли «вверху за поставцом, ажно, деи, бежит вверх жилец Петрушки Колобов, а говорит: тешился, деи, царевич с нами на дворе в тычку ножом и пришла, деи, на него немочь падучая… да в ту пору, как ево било, покололся ножом сам и оттого умре».
Постельница Колобова, кормилица Тучкова и мамка Волохова подтвердили свидетельства жильцов и подключников. Кормилица, например, в присутствии царицы и Шуйского возложила на себя всю вину за смерть Дмитрия: «…Она того не уберегла, как пришла на царевича болезнь черная… и он ножом покололся…» Царица Мария, однако, не стала наказывать верную служанку, а удовлетворилась насильственной смертью ненавистных Битяговских.
Нашелся и еще один очевидец гибели Дмитрия, совершенно случайный. Приказной царицы Протопопов заявил следователям, что услышал о смерти царевича от ключника Толубеева, а тот в свою очередь показал, что печальную весть узнал от стряпчего Юдина. В ходе очной ставки, устроенной всем троим, выяснилось, что в момент происшествия Юдин находился в верхних покоях «у поставца» и как раз смотрел в окно, выходившее на задний двор. Он увидел, как царевич, играя в «тычку», напоролся на нож. Близкий к Нагим Юдин хорошо знал выдвинутую ими версию об убийстве Дмитрия людьми Бориса Годунова и потому отнюдь не горел желаниям обнародовать свои показания, данную версию полностью опровергавшие. Если бы комиссия от других свидетелей не узнала о нем как об очевидце несчастного случая, свидетельство Юдина вряд ли вообще дошло бы до нас.
То, что Дмитрий действительно страдал «падучей болезнью» (эпилепсией), подтверждали многие свидетели. Приступы случались у него почти ежемесячно. Примерно за месяц до гибели у царевича был особенно сильный припадок. Тогда, по показаниям мамки Волоховой, Дмитрий «объел руки Ондрееве дочке Нагова, едва у него… отняли». Андрей Нагой подтвердил, что царевич у его дочери «руки переел», подобно тому как прежде нередко во время приступов «руки едал» у окружающих; если его пытались держать, «в те поры есь в нецывенье (в неистовстве. – Б. С.) за что попадетца». А вдова Битяговского рассказала комиссии: «Многажды бывало, как его станет бити тот недуг и станут ево держати Ондрей Нагой, и кормилица, и боярони, и он… им руки кусал или за что ухватил зубом, то объест».
Последний роковой приступ болезни длился у Дмитрия пять дней. Он начался во вторник. В четверг царевичу «маленько стало полехче», и мать отправилась с ним к обедне, а потом отпустила погулять. В субботу, 15 (25) мая 1591 года, он повторно вышел на прогулку, и тогда-то и произошел несчастный случай, когда внезапно возобновился приступ падучей.
Не вызывает также сомнения, что в момент этого приступа Дмитрий в самом деле играл в «тычку». Свидетели показали, что царевич «играл через черту ножом», «тыкал нож», метал остроконечный нож в нарисованный на земле круг. Находившиеся возле Дмитрия жильцы утверждали, будто он «набросился на нож». Василиса Волохова описала происшедшее более подробно: «…Бросило его о землю, и тут царевич сам себя ножем поколол в горло». Другие свидетели отмечали, что Дмитрий укололся ножом, «бьючися» или «летячи» на землю, то есть либо во время конвульсий уже на земле, либо еще при падении. Несомненно, нож поразил или сонную артерию, или яремную вену, что было ранением безусловно смертельным.
Нагие, пытаясь снять с себя ответственность за расправу над Битяговскими, стали распускать слухи, что царевича Дмитрия убили подосланные Годуновым люди. Правитель при первой возможности отомстил родне царицы и за гибель своего дьяка, и за клевету. Нагих обвинили в поджоге Москвы после очередного пожара в столице и посадили в тюрьму, а лишившуюся единственного сына царицу Марию насильно постригли в монахини и отправили в Кирилло-Белозерский монастырь.
XVIII век
Карл XII
Шведский король Карл XII (1682–1718) прославился своим полководческим талантом и громкими победами в Великой Северной войне, но в конце концов его армия была разбита русской армией царя Петра I в июле 1709 года под Полтавой. После поражения Карл укрылся в турецких Бендерах, откуда был выпущен только в ноябре 1714 года. Султан отпустил короля, который через Венгрию и Германию в сопровождении одного слуги за 15 дней вернулся в удерживаемый Швецией Штральзунд в Померании, а затем, год спустя, и в Швецию. Весной 1716 года, собрав новую 7-тысячную армию, Карл двинулся походом в Норвегию, которая тогда принадлежала Дании. Шведам удалось захватить столицу Норвегии Христианию (Осло), но из-за недостатка осадных орудий они не смогли взять крепость Акершус и в конце апреля вынуждены были отступить. В середине мая 1717 года Карл вновь вторгся в Норвегию и осадил крепость Фредрикстен. Но и на этот раз королю пришлось отступить, после того как осажденные артиллерийским огнем подожгли город Фредриксхальд (Хальден), где базировались шведы. К тому же датский флот разбил шведский в июле 1717 года. Армия Карла осталась без снабжения и вынуждена была отступить. Карл пытался достичь мира с Россией и начал переговоры с ней на Аландских островах, но после его смерти переговоры прервались. В 1718 году Карл вновь вторгся в Норвегию с 50-тысячной армией. 11 декабря 1718 года при осаде крепости Фредрикстен он погиб. Карл находился в передовой траншее и был поражен пулей, будто бы сделанной из серебряной пуговицы. По одной из версий, он стал жертвой заговора шведской аристократии, недовольной продолжением разорительной войны. Тело короля было эксгумировано трижды – в 1746, 1859 и 1917 годах. Выяснилось, что пуля вошла ему в левый висок и вышла с правой стороны черепа. Также и в шляпе короля дырка оказалась только слева, что указывало на датский след – пуля прилетела слева и сверху, то есть со стороны крепости.