Вот так Руаль Амундсен, столько лет пытавшийся первым достичь Северного полюса, буквально в последнюю минуту отдал славу другому. За два дня до старта дирижабля «Норге» американцы Бэрд и Беннетт взлетели на своём самолёте со Шпицбергена и направились на север, а через пятнадцать с половиной часов вернулись назад.
Позднее Бэрд описал полёт следующим образом: «9 мая 1926 года в 9.02 по Гринвичу мы определили координаты и выяснили, что находимся над полюсом. Мечта моей жизни сбылась. Мы повернули направо, чтобы выполнить два замера по Солнцу и подтвердить координаты; потом с той же целью повернули налево. Я сделал несколько фотоснимков и описал широкий круг, чтобы наверняка не упустить Северный полюс. При этом всего за несколько минут мы совершили кругосветный перелёт. Мы потеряли день и снова вернули его. Здесь всё идёт вверх дном. Когда летишь по прямой через полюс, то вначале движешься на север, а потом сразу же, не сворачивая никуда, на юг. Там, на полюсе, все ветры дуют на север, а куда ни посмотришь, всюду юг. Мы кружили над вершиной мира и преклонялись перед пытливым духом Пири. Под нами простиралось вечно мёрзлое море. Зубчатые ледяные грани отмечали края мощных изломанных глыб. По ним можно было судить о движении льда вдали от суши. Тут и там виднелись затянутые ледком протоки, светившиеся среди снежной белизны зелёно-голубым цветом. В 9.15 мы взяли курс на Шпицберген».
В начале шестого вечера «Фоккер» Бэрда и Беннетта сел на лёд фьорда перед Кингс-Беем. Среди первых, поздравивших их, были Амундсен и Элсуорт.
Чуть позже сенсационное сообщение облетело весь мир, оно стало событием не только в Америке. Но в Америке волны славы взметнулись особенно высоко. Обоих лётчиков чествовали как героев. И прежде всего Бэрда. Он был удостоен звания капитана 3-го ранга; президент США Калвин Кулидж прислал Бэрду поздравительную телеграмму, в которой выражал особое удовлетворение тем, что этот «рекорд установлен американцем».
Впрочем, сразу же по возвращении Бэрда и Беннетта появились сомнения в подлинности рассказанного ими. Первым усомнился норвежский журналист Одд Арнесон, прибывший на Шпицберген ради полёта «Норге». В первом репортаже, отправленном им в «Афтенпостен», говорилось следующее: «Оба (Бэрд и Беннетт) уверяют, что побывали над полюсом. Но за такое короткое время они вряд ли могли добраться туда». Арнесон полагал — и написал об этом, — что Бэрд долетел примерно до того же места, что и Амундсен годом раньше. На следующий день Арнесон пошёл к Амундсену и Элсуорту и спросил их, неужели Бэрд мог побывать на полюсе. Конечно, ответили они, Бэрд сделал то, о чём говорил; это же так просто.
Выходит, Амундсен вовсе не сомневался? Римская газета «Трибуна» писала, что хотя за пятнадцать с половиной часов и можно долететь от Шпицбергена до полюса и обратно (если судить по расстоянию, которое надо преодолеть), но в арктических условиях сделать это практически невозможно. Сомнение выразил и президент Норвежского географического общества. Он напомнил о том, что в данных условиях трудно достоверно определить положение самолёта; в этом убедились ещё во время полёта Амундсена. Бэрд указал, что определял местоположение по высоте Солнца, используя для этой цели секстант. Некоторые специалисты считали этот метод неубедительным. Но к скептикам не прислушивались, ведь они были либо норвежцами, либо итальянцами; поэтому, казалось, они просто пышут злобой оттого, что их соотечественники отодвинуты на второй план.
А что же Бэрд? Ему постоянно приходилось участвовать в каких-либо празднествах и чествованиях, и потому он не имел времени утруждать себя ответом на возражения критиков. Между тем постепенно — то в беседах с репортёрами, то в собственных статьях — он стал вспоминать всё новые подробности полёта. Теперь мир узнал, что сразу после старта им пришлось повозиться с двигателем, находившимся по правому борту; из него вытекло масло, и он отключился. Из-за этого скорость полёта снизилась с 90 миль в час до 60 миль в час. Тем не менее они решились продолжать полёт и вскоре сумели запустить мотор. Ветер был благоприятным, поэтому в самом начале десятого они уже были над полюсом, затем в течение четырнадцати минут кружили вокруг него. Когда они полетели назад, ветер усилился и одновременно изменил направление, он дул теперь практически в спину, и их скорость повысилась на 10 миль в час. Во время полёта к цели Бэрд шесть раз определял местоположение с помощью секстанта, потом четыре раза проделывал это вблизи полюса, но на обратном пути не производил измерения, поскольку прибор сломался. Измеренные координаты он наносил на две карты.
Эти карты Бэрд представил в Национальное географическое общество, которое помогло ему финансировать полёт. У комиссии географического общества его отчёт не вызвал никаких вопросов. Лишь много лет спустя он подвергся серьёзной критике; оппонентом стал шведский профессор метеорологии Геста Х. Лильеквист из Упсальского университета. В статье, опубликованной в 1960 г., Лильеквист, знавший полярные области не понаслышке — он бывал там, — заявил, что рассказ Бэрда о попутном ветре не соответствовал действительности. Профессор Лильеквист сопоставил все американские и норвежские метеорологические карты, чтобы выяснить, какова же всё-таки была погода в день полёта в той части Арктики, где он проходил. По словам учёного, направление ветра было совсем иным. Но даже будь роза ветров в тот день благоприятной, Бэрд и Беннетт всё равно не смогли бы уложиться в 15,5 часа. Это тоже выяснил Лильеквист. Скорость полёта «Жозефины Форд» (так назывался самолёт Бэрда; название было дано в честь дочери Эдселя Форда, который — наряду с Д. Рокфеллером, Винсентом Эстором, Родменом Уонамейкером и Дуайтом Морроу — участвовал в финансировании экспедиции) составляла 102,5 мили в час. Это — 165 км в час. Данный параметр был указан в описании «Фоккера F.VIIa-3m» в «Jane's All the World's Aircraft» (1927). Но вот крейсерская скорость была существенно ниже — Лильеквист определил это, изучив данные о других полётах «Жозефины Форд». К тому же для полёта на Северный полюс «Жозефина Форд» была оснащена вместо колёс тяжёлыми полозьями, чтобы стартовать с заснеженной поверхности и садиться опять же на снег. Поэтому скорость была ещё меньше и равнялась — по Лильеквисту — 75 узлам, т. е. 140 км в час. При такой скорости Бэрду и Беннетту пришлось бы лететь на два часа дольше, причём здесь ещё не учитывается, что один из двигателей какое-то время не работал. Общий путь (к полюсу и обратно) составил около 2500 км.
К такому же выводу — независимо от шведского профессора — пришёл норвежец Бернт Балхен. Он по своему собственном опыту знал «Жозефину Форд»; хорошо знал и самого Бэрда, ведь он сопровождал его во время полёта к Южному полюсу (1929). На «Жозефине Форд» Балхен вместе с Флойдом Беннеттом совершил продолжительное путешествие по Америке. Это было всего через несколько месяцев после полёта к Северному полюсу. Балхен отметил, что максимальная скорость машины всего 65 узлов (120 км в час), хотя самолёт вместо тяжёлых полозьев снова был оборудован более лёгкими шасси. Норвежец вычислил, что Бэрд и Беннетт смогли достичь в лучшем случае 88°15,5 северной широты. Флойду Беннетту, с которым он подружился, Балхен сказал это прямо в глаза: «За пятнадцать с половиной часов вы не могли был долететь до полюса». И Беннетт ответил: «А мы там и не были!»
Позднее Беннетт рассказал ему подробности. Действительно, вскоре после старта они заметили утечку масла. Тогда они решили не продолжать полёт к Северному полюсу, а вернуться на Шпицберген. Через какое-то время они заделали течь, и тогда Бэрд приказал немного полетать над этим пустынным местом. Так продолжалось четырнадцать часов, а затем они вернулись в Кингс-Бей: «Byrd and I never got to the North Pole» («Бэрд и я так и никогда и не добрались до Северного полюса»).
Через тридцать лет Балхен написал об этом в своих воспоминаниях. И тут вмешался брат Бэрда (сам адмирал незадолго до того умер), сенатор Гарри Флуд Бэрд. Он надавил на самого лётчика и на его издателя. Первый вариант воспоминаний был заменён «подчищенной» редакцией, где не нашлось места ни вычислениям, сделанным Балхеном, ни признаниям Беннетта.