Однако наибольший интерес для нашего расследования представляет целая серия последовательных акций, которые условно можно назвать антиеврейскими. Первой из них явился разгром Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Этот комитет был создан в начале войны с целью мобилизации усилий и оказания всяческой помощи (материальной, благотворительной и пр.) в борьбе с фашизмом со стороны евреев стран антигитлеровской коалиции. В его состав входил ряд известных советских деятелей культуры еврейской национальности. Задачу свою комитет выполнил и свой посильный вклад в победу над фашизмом внёс. Однако после войны надобность в нём отпала. Связи с мировым еврейством стали не нужны, а с наступлением холодной войны — и вовсе нежелательны. Для начала убрали лидера ЕАК, известного режиссёра и актёра Михоэлса, имевшего обширные связи и большой авторитет за рубежом: была организована автокатастрофа. Однако окончательное решение вопроса с Комитетом пришлось отложить в связи с появлением на политической карте мира государства Израиль, в отношении которого у Сталина были определённые виды (в связи с чем Советский Союз и проголосовал в ООН за создание этого государства). Однако Израиль ответил чёрной неблагодарностью, предпочтя в качестве стратегического союзника Соединённые Штаты. Надобность в ЕАК окончательно отпала и за него взялись более основательно. Все его члены — активные и не очень — были арестованы, соответствующими методами из них выбили нужные показания и одних расстреляли, а других направили в места не столь отдалённые. В орбиту следствия было вовлечено немало лиц, никакого касательства к деятельности ЕАК не имевших. Находились среди арестованных и личности, в отношении которых у Сталина были особые соображения, в частности, жена Молотова Жемчужина, а также уцелевшие от репрессий родственники покойной жены Сталина Надежды Аллилуевой, с которыми вождь давно собирался свести счёты, да всё как-то руки не доходили.
Параллельно с разгромом ЕАК в стране была развёрнута шумная кампания по борьбе с «безродными космополитами», за которыми без труда угадывались евреи. Они обвинялись в «низкопоклонстве перед западом», тайном и явном восхвалении «буржуазного образа жизни» и прочих подобных грехах. По всей стране «космополитов» дружно клеймили и устно и письменно.
Но и это ещё не всё. События продолжали развиваться по нарастающей. Следующей акцией, явившейся апофеозом сталинского сценария, было так называемое «дело врачей». Группа кремлёвских врачей, в основном евреев, была обвинена в умышленном неправильном лечении советских руководителей с целью их умерщвления, естественно, по заданию империалистических спецслужб. Массовый психоз достиг своего апогея. Пресса захлёбывалась в изобличении подлых отравителей, «убийц в белых халатах», «презренных наймитов» и т. п. Негодованию «простых советских людей» не было границ. Коварство и изуверство врага, проникшего в святая святых — в Кремль, не поддавалось описанию. Но… Пути Господни неисповедимы. В самый разгар кампании (случайно ли? — нам предстоит выяснить) вождь покидает этот бренный мир. Кампания мгновенно стихает, как оратор, споткнувшийся на полуслове. ‹Кстати, интересная деталь. Как известно, «дело врачей» возникло по письму некоей Лидии Тимашук, за что она некоторое время походила в героинях и даже была награждена орденом (которого потом, когда врачи были реабилитированы, её лишили). Так вот, видный деятель советской разведки и выдающийся специалист по тайным операциям Павел Судоплатов, человек весьма осведомлённый, пишет в своих воспоминаниях, что первоначальная реакция Сталина на это письмо была крайне пренебрежительной. Письмо пошло в архив, откуда было извлечено на свет божий лишь через три года. Это ещё одно свидетельство того, что «дело» было не спонтанной реакцией на «сигнал» и тем более не следствием благородного возмущения злодеяниями врачей, а продуманной акцией, проведённой так и тогда, как и когда требовалось по сценарию. Да и по своему содержанию письмо, как пишет Судоплатов, было не политическим доносом, а содержало чисто медицинские претензии склочного характера к своим коллегам.›
А теперь зададимся вопросом, для чего нужна была Сталину эта оголтелая пропагандистская кампания, зачем ему понадобилось до такой степени взвинтить психологическую ситуацию в стране?
Конечно, никаких симпатий Сталин к евреям не испытывал. Но и назвать его патологическим антисемитом нельзя. Были евреи и в его ближайшем окружении (Каганович, Мехлис). Мог он, если того требовали политические интересы, обласкать и любого иностранного еврея (Фейхтвангера, например). Сталин был прежде всего прагматичным политиком и его отношение к евреям, равно как и ко всем другим, определялось прежде всего политическими целями и интересами, было производным от них.
Даже если предположить, что Сталин решил расправиться со всеми евреями (допустим, выселить их всех в специально для них созданную автономную область на Дальнем Востоке), то он мог бы сделать это одним движением пальца. С мировым общественным мнением Сталин и раньше-то особенно не считался, а теперь, в разгар холодной войны, даже демонстративно его игнорировал. Нет, дело не в евреях. Не стал бы Сталин только из-за них затевать такую шумиху, не стал бы палить из пушек по воробьям.
И ещё. Вспомним, в каких ситуациях Сталин, сам нерусский, апеллировал к национальному самосознанию русского народа (забыв о социалистическом интернационализме)? Правильно, в самых критических. В разгар войны он призвал русский народ (хотя каждый четвёртый фронтовик был нерусским: СССР — страна многонациональная) вдохновляться примером своих великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Козьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова. Что же заставило вождя вновь, пусть и в гротескной форме, обратиться к национальному чувству русских? И вообще, что побудило Сталина к столь массированной идеологической обработке всего населения?
Диктовала ли это внутренняя обстановка? Ни в малейшей мере. Это не 1920-е — 1930-е гг., когда Сталину приходилось вести ожесточённую борьбу за власть с ленинскими соратниками и в больших количествах требовались вредители и диверсанты. Для поддержания должного порядка вполне достаточно было тех одиночных выборочных расправ, которые регулярно проводились. Была ли такая необходимость перед лицом внешней опасности? Конечно, какой-то риск был, но в общем-то противная сторона разрабатывала доктрины то сдерживания, то отбрасывания, но никак не внезапного нападения, о чём Сталин не мог не знать. Остаётся только одно — он сам готовил какую-то глобальную акцию. Сталин хотел начать ТРЕТЬЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ.
Эту версию выдвигают известный писатель и драматург, а также популярный телевизионный рассказчик Эдвард Радзинский и автор ряда бестселлеров Виктор Суворов (настоящая фамилия — Резун), профессиональный разведчик, а затем — перебежчик, заочно приговорённый к смертной казни.
На наш взгляд, эта версия вполне обоснована и позволяет сделать, как минимум, два вывода. Вывод первый. Историческая задача, завещанная коммунистическими пророками, — победа социализма во всемирном масштабе — всё ещё не была выполнена. А момент был достаточно удобный. Советский Союз вооружён до зубов, в том числе атомной бомбой. Накоплен колоссальный военный опыт.
Но сталинским соратникам такие честолюбивые устремления были совершенно чужды. Мечты о Всемирной социалистической республике их меньше всего занимали. Они были готовы довольствоваться тем, что есть (а может, даже и меньшим — предлагал же Берия отказаться от ГДР, что потом явилось одним из пунктов обвинения на его процессе). Дай Бог переварить уже захваченное. И ещё. Как здравомыслящие политики они понимали, что в грядущей термоядерной войне победителей скорее всего не будет. И опять же — эта тенденция блестяще реализуется в дальнейшем. Хрущёв открыто откажется от классического марксистского постулата — утверждения социализма насильственным, вооружённым путём, и провозгласит принцип мирного сосуществования двух систем. Какой бы крамолой это ни звучало на первых порах для марксистско-ленинского уха, этот принцип не только прижился, но и даже под сомнение никогда и никем не ставился. А если это так, то такое намерение Сталина было уже достаточным стимулом для созревания заговора с целью его устранения. Перспектива сгореть в пламени термоядерной войны его приближённых совершенно не устраивала.