Милосердная тьма сомкнулась над ним.
— Что такое? — нахмурился Кристофер Фейн.
Сергей взорвался от ярости, прыгнул на Джозефа Фокса, превращаясь прямо в прыжке и оторвал ему башку, вспорол грудь когтями, вонзился зубами в сердце и заорал вослед летящей по воздуху голове:
— Я сожру твою семью! Всех!
В следующее мгновение удар хранителя разнес Сергея в клочья.
— Что такое? — нахмурился Кристофер Фейн.
Три жизни потребовалось Сергею, чтобы справиться с собой и еще две, чтобы после перехода не терять тонких нитей магии, истекающих из тела во дворец за пределами кабинета. Хранитель наблюдал, да, но стены были зачарованы и воздействия Сергея оставались в пределах «фона», то есть не превышали силой магии в самой стене.
— Возможно, что мой разум помутился от потери любимой, бесценной Кристины, потери других жен и уже готовых родиться детей! — взвыл Сергей, но в этот раз не вскидывая руки.
Никаких подползаний и попыток обнять ноги, даже эти вот поклоны оставались на грани, усиливали паранойю дедули Фейна и Джозефа Фокса. В то же время, Сергей пылал и горел, изнемогал от ужасной пытки, огня внутри, так как не мог убить их моментально, нет, не убить, а пытать, пытать и еще раз пытать, за все причиненные страдания.
Убить Люситу⁈ Передать яд⁈
— Я мстил! — продолжал завывать Сергей.
Тонкие, едва заметные нити магии звуки в вое, по силе не превышающие прочей магии во дворце. Но все же заклинания и воздействия, только не на императора с главой СИБ, о нет, после такого сразу следовала атака. Воздействия на тех, кто уже ощутил «воздух наслаждения» и испил воды.
— Мстил за них по священному праву! Мстил и за вашу внучку, ваше величество!
— Мстил? — нахмурился император.
— Мстил и шел к победе! К тому, чтобы Британия осталась единственной сверхдержавой!
— Плохо ты шел! — заорал дедуля Фейн. — Неправильно!
— Молю вас! Раскройте мне глаза!
У него в запасе оставалась еще одна уловка с растягиванием времени, слова о родителях Гарольда и мести. Но в этот раз с иным подходом, уверениями, что Сергей-Гарольд не будет за них мстить, все равно не помнил их и к тому же родители баловались запрещенной магией, так им и надо! И прочее в том же духе, уверения в своей законопослушности, оттягивание момента и подготовка оружия, удара.
Увы, он был слишком беспечен, позор ему!
Следовало бы знать, что сраный дедуля не дергает просто так, но Сергей расслабился, даже не подумал о том, что его — его, Гарольда Топора! — могут поставить перед подобным ультиматумом! Умри или подчинись, ха! Было сказано слишком много, пусть и намеками, и ярость в груди требовала выхода, клокотала, сводила с ума, и Сергей не собирался подавлять ее бесконечно.
Убить!
Император собирался убить его и ставил ультиматумы? Пусть узнает, каково это, оказаться врагом Топора! Убить и занять его трон, да, пришло время Топора, ха-ха-ха, пришло время победы! Мысли эти носились внутри Сергея, сталкивались, повышали энтропию и разогревали тело, словно наносили тысячи маленьких невидимых пинков, побуждая его действовать.
— Раскрыть тебе глаза? — переспросил император.
— Укажите, что я сделал неправильно! Я исправлюсь!
— Тогда клянись!
— Клясться?
Проклятье! Срезать угол и послушать длинную лекцию о неправильности своих поступков не вышло! Раз он изображал раскаяние, то с него вначале взяли бы все необходимые клятвы, после которых Сергей остался бы безоружен, а уже потом начали бы что-то объяснять.
Да, не ему было тягаться в интригах и словах с дедулей Фейном!
— Конечно, ты будешь клясться, а я попутно объясню тебе, что ты сделал неправильно.
На мгновение Сергей все же дрогнул — уступить, смириться для вида и затаиться на год. Год! За этот год он успел бы сделать многое, очень многое, да и жены оказались бы в безопасности. Но затем ярость снова полыхнула в нем и пришло осознание, что на этот год Гарольд просто выпадет из всего. Социальные связи развалятся, как и коалиция, новую войну ему начать никто не даст, а старую прекратят и замирятся, на вопросе «Гарольда Топора». Дедуля сдаст назад, коалиция врагов — ведь он разбил их всех! — сдаст назад, и поэтому, выйдя из заточения, Гарольд Чоппер уже не сможет ничего.