— Гарольд вернется, — ответил Гамильтон, — его изгнание ложное, старый Кристофер все никак не наиграется. Не отрывайся, да, вот так, глубже заглатывай, тренируйся, это полезно.
— Мгмгм, — одобрительно промычала Гертруда.
— Он вернется и ему потребуются помощники, Гарольд призовет личных вассалов, и ты отправишься ему служить, честно, преданно, искренне, без тени сомнений. Не переживай и не сжимай зубы, разговор я сотру из твоей памяти, никто его не восстановит.
Сергей вдруг понял, что это было почти год назад. Когда Гертруда еще училась в БАМ, а его изгнали в космос, и было что-то злое и ироничное в том, что он смотрел это стертое воспоминание посреди того самого космоса, но с другой стороны!
— Служить?
— Служить! Ты войдешь к нему в доверие и возвысишься, не сомневайся, ты трудолюбива, умна и по происхождению близка Гарольду, в отличие от Священных Родов!
Паралич не спадал, но Сергей ощутил себя так, словно уже умер от злости, крика, не находящего выхода.
— Служи ему, а когда получишь условный сигнал — ты знаешь, что делать!
— Да, наставник, — коротко отозвалась Гефахрер, возвращаясь к своему занятию.
Тени вокруг вдруг начали обретать четкость и объем, все изменилось, превращаясь в правдивое и не затертое воспоминание о том, как Гертруда ходила к ректору БАМ и тот давал ей личное разрешение на дополнительные занятия и прочую чушь.
Отчаяние и безысходность, крик, желание сунуть руки в голову и вырвать оттуда увиденное, все это рвалось наружу, не находя выхода и давление внутри Сергея превысило все мыслимые пределы. Укрепленное тело трещало и рвалось на части, мысли распадались, магия расплескивалась так, что угрожала взорвать все вокруг. Остатками гаснущего от запредельной злобы сознания Сергей пытался что-то сделать, уцепиться за какой-то якорь, удержаться и выправить положение.
Но не выходило, мысли возвращались к увиденной сцене, перекручивали на двойной, тройной скорости, мысли метались, подвозя воспоминаний о Гертруде и над всем этим превалировал один только отчаянный крик.
— ГАМИЛЬТО-О-О-О-О-О-О-ОН!!!
Такое предательство! Такой удар в спину! Расчетливый, подлый, ведь к Гефахрер Сергей действительно поворачивался спиной без опаски, более того, он изменил ее, сделал сильнее. Сколько дней его отделяло от убийства, когда Гертруда получила бы «условный сигнал»? Гамильтон! Мерзавец! Выждал, пока Сергей ушел из БАМ и взялся за его вассалов… О’Дизли!!
Неужели О’Дизли тоже предали⁈
От одной мысли об этом глаза лезли на лоб, и Сергей ощутил себя так, словно умирает, нет, уже умер тысячу, сотню тысяч раз. Ядовитая кислотная слюна, руки его вцепились в лицо, пробороздили там кровавые полосы, и он оттолкнул, отбросил Гертруду, которая отлетела прочь, уставилась на него с тревогой и непониманием.
— Гарольд, — Гефахрер протянула руку.
Идеальную обнаженную руку, руку жены, которой уже не носить его детей! Магия внутри Сергея рвалась и металась, уничтожала его изнутри и лишала сознания, не давала мыслить ясно, потому что он просто не мог сейчас мыслить ясно. Предательство! Удар в спину! Его Гефахрер на коленях перед Гамильтоном?
— Что он приказал тебе⁈ — заорал Сергей. — Что⁈
— Кто приказал? — не поняла Гертруда. — Только ты мне приказываешь, Гарольд! Всегда был только ты, как тот, кому я….
Сергей уже не слушал, снова взревел раненым зверем, вырывая на себе волосы. Конечно же она не помнила, Гамильтон все просчитал, все предусмотрел! Сколько еще его врагов гибли от удара в спину «лучших друзей»? Вспомнилась вдруг история с пленом у инков, столько отнявшая у Сергея, и подозрения вспыхнули с новой силой, ударили бурлящим водопадом в череп, стремясь вырваться наружу.
Гамильтон!
Ненависть и злоба к нему достигли своего пика, предела, рвали на части Сергея, и он бы даже метнулся в БАМ, если бы тот не был закрыт щитами. Родители Гарольда! Туки-Курсы! БАМ! Инки! Изгнание! Владыка Смерти! Дедуля Фейн! Бетти! Старшие Чопперы! Кто еще готов был предать Сергея-Гарольда? Кто?
Неужели все вокруг были шпионами и подсылами Гамильтона, если даже Гертруда! Гертруда!
— Муж мой, тебе надо….
— Не говори, что мне надо!!! — заорал на нее Сергей.
Да, он потерял лицо и рассудок, но не плевать ли? Космос вокруг, никто не увидит! А кто увидит, тех он убьет! Убьет! Принесет в жертву, да, вспорет своими руками грудь Гамильтона и вырвет ему сердце! Сожмет до хруста черепа, вырвет мозг и не даст ему умереть, заставит страдать стократно, тысячекратно, как сейчас страдал сам Сергей.
Он вроде и успокоился после прошлого предательства, бегства якобы союзных родов, но оказалось, что это ложное спокойствие, вызванное скорее усталостью и невозможностью добраться до глоток и сердце тех, кто его предал. Предал! Ударил в спину! Как предали и убили его родителей! Гамильтон! Можно было не сомневаться, что именно он стоял за убийством родителей Гарольда и этими эскападами старого пидараса на троне Фейна. Фокса! Сраный кукловод всея Британии!
Сергей захохотал исступленно, вдруг представив, как рассказывает Гамильтону о смерти Хофманна.
— Надо было еще сильнее его мучить, чтобы сдох, сдох в корчах!
— Если я виновата…
— ЕСЛИ?!! — заорал Сергей, разбрызгивая капли крови. — ЕСЛИ?!!
От его крика Гефахрер унесло и сдуло в космос, но он тут же выдернул ее обратно, ударил наотмашь и на мгновение стало легче, словно физическая боль отменяла ее предательство.
— Блядина! Шалава! Предательница! Сука! — орал Сергей, избивая Гефахрер наотмашь.
Та не сопротивлялась, лишь голова ее дергалась в разные стороны, разбрызгивая зубы, сопли и кровь.
— Подстилка Гамильтона! Предательница! Сколько моих тайн ты выдала?
Гертруда не отвечала, лишь мычала, пытаясь донести свою невиновность, но тем самым лишь распаляла Сергея, который ощущал себя так, словно сейчас взорвется вместе с астероидом и всей солнечной системой.
— Сколько раз ты ему сосала⁈ Предательница! Изменница! Пизда магическая! Сколько сил я в тебя вложил и чем ты мне отплатила⁈
Ему было больно, он бил совершенную женщину, ту, с которой искренне хотел вступить в брак и с которой хотел жить и растить детей. Вступил. А лучше бы не вступал, так как вместо брака вступил в дерьмо! Да какое там вступил, прыгнул, нырнул с головой, занырнул до самого дна океана, нахлебался по самые гланды радостно!
— Что ты ему сообщала⁈ Что⁈ Ты выдала мою тайну⁈
— Фуфуу фафну? — с кровавыми слезами невнятно вскричала Гертруда, так как Сергей уже выбил ей все зубы.
— Да, какую тайну⁈ Ты же ничего не знала! Ничего! Предательница!! Как ты могла! Ударила мне в спину!
— Фя фе…
— Фя фе… — передразнил ее Сергей, ударяя под дых.
Не могла! Могла и предала! Добровольно служила, не сопротивлялась стиранию, поэтому у Гамильтона все получилось! Почти все, даже этот лысый пидор не предусмотрел брака, ну да, конечно, тогда Гертруда выглядела страшно по меркам магов, только и оставалось, что сосать под столом начальству.
Сосать!
— Ты предала меня! — заорал Сергей, ощущая, что повторяется.
Но в голову ничего не шло, не покидало ощущение, словно он сам… того… Гамильтону, который поимел его, как ребенка. Поимел и выбросил, злобно хохоча! Урод! Недаром же Мать-Магия так хотела его смерти! Смерти!
— ДА! — закричал он. — Так я и сделаю! Ты хотела служить Гамильтону и сосала ему⁈ Пусть так будет и дальше! Приготовься к встрече с ним — в последний раз!
Глава 24
Бурлящий гнев, ярость, истерика, безумие, все это выплескивалось из Сергея в ядро астероида, создавая там подобие источника. Не настоящий источник, такое пошло бы только во вред, но его подобие, настоящий артефакт смерти и крови, за которым предстояло присматривать духу-хранителю.
— Ты послужишь мне и в посмертии, — процедил сквозь зубы Сергей призраку Гефахрер.
Не рядовая магия, но он справился, вытянул нить брака даже в посмертие и через нее посадил призрак Гертруды в это кипящее озеро его эмоций. Чтобы Гефахрер горела в нем и плавилась, страдала все это время до удара, как страдал он сам. Но в то же время, чтобы выполнила приказ, когда придет решающая секунда.