Если бы не состояние Робин, возможно, и ее отправил бы куда-нибудь подальше от себя.
— О мой повелитель, разреши размять твое тело и смыть усталость!
Рядом с Сергеем, собиравшимся погрузиться в теплый бассейн, появилась хранительница источника, типичная восточная пери, лукавый взгляд огромных черных глаз, тело в нескольких слоях прозрачных тканей, и завораживающие движения. Говорила она голосом Асфодель и в этом не было ничего удивительно, хранитель и слуги были порождениями магии источника, связанного с владельцем, Сергей выяснил эти нюансы еще дома, на источнике Чопперов.
— В другой раз, у меня дела, — ответил Сергей.
— У тебя всегда дела, — чуть надула губки красавица, совершила пару движений бедрами.
Сергей погрузился в теплую воду, запуская в нее заклинание гидромассажа, и создал еще дождик-душ сверху. Одежды хранительницы (стоящей прямо на воде) намокли, стали прозрачными, и она отскочила, стыдливо прикрываясь ладонями.
— Ты делаешь успехи, — кивнул Сергей, — но у меня и правда дела. Алихастондр говорил с тобой?
— Да. Пусть летят, — пери сделала движение рукой, будто рубила кому-то голову, — все равно они странные!
С точки зрения драконов, странной была Асфодель, выросшая на Марсе посреди гладиаторских боев, но об этом Сергей говорить не стал. Ей помогали, обычные живые и магические слуги, но сейчас, глядя на пери, совершающую провокационные (неуклюжие) движения телом, Сергей вдруг подумал, что ей не помешали бы джинны в помощниках. Он так и не нашел ни одного кувшина, логова, ограничивающего круга, пещеры, ничего и никого у кого обнаружился бы джинн, но кто мешал ему повторить их искусственно?
Магия трансформаций, как у Вульфов, и магия превращений, вкупе с источником.
— Как освобожусь, навещу тебя и поработаем над твоими новыми слугами.
— Твои желания — закон для меня, о повелитель, — пери начала растворяться в воздухе, но голос ее продолжал звучать, — но могу я хотя бы посмотреть?
— Кто же тебе запретит? — хмыкнул Сергей, пожимая плечами.
Он полежал еще пару минут, затем махнул рукой, приоткрывая окно в воздухе.
— Я готова, милорд, — тут же отозвалась Нинон, вылезая в портал.
Она очаровательно упала в воду, скрылась в ней с головой.
— Ну вот, а говоришь — готова, — проворчал Сергей, призывая к себе Робин. — Грега на тебя нет!
— Только старых женатых ворчунов, отказывающихся лечиться, мне и не хватало, — рассмеялась Нинон, избавляясь от одежды и приникая к Сергею. — Я предпочитаю молодых женатых ворчунов.
Как и в случае с хранительницей, намокание ее одежды было фикцией, но на иной лад, комплекты одежды-трансформера мог просто не намокать, а то и вовсе изображать из себя скафандр.
— Итак, Робин, как в прошлый раз, — сказал он седьмой жене, — я работаю, ты держишь.
— Да, муж мой, — отозвалась та, тоже избавляясь от одежды.
Теплая вода и бассейн настроили Нинон на игривый лад, она уже ласкалась и трепетала, а вот Робин сохраняла свое «поведение робота». В то же время, обещанное усиление ядра Нинон (без изменения внешности, ибо она и так была идеальна, на вкус Сергея) сопровождалось диагностикой самой Робин, и Сергей ощущал, что он уже близок к разгадке или хотя бы пониманию, откуда начинать ее лечение.
Вода загустела, создавая подобие поддерживающего ложа, и Сергей вошел в Нинон, поглаживая руками ее ноги, разгоняя диагностирующие заклинания и усиливая в себе сенсорику. Робин встала у изголовья, положила руки на груди Нинон, испуская силу крови Саннидейлов, подхватывая и поддерживая ее целиком. Сергей двигался, но смотрел только на Робин, затем вытянул руку, касаясь ее лба, и она подалась вперед, облегчая ему труд, и рот Нинон тут же впился в сосок правой груди Саннидейл, вызвав у нее механический стон.
— Ты видишь, Нинон? — спросил он.
Та, воспользовавшись моментом, приникла было Робин между ног, но тут же оторвалась, вскинула голову. Из всей одежды на ней оставались только очки, усиливающие «магическое зрение».
— Ядро в порядке, милорд, — простонала Нинон.
— Нет же, в голове! Ладно, похоже, придется вскрыть ее и посмотреть отдельно.
— Моя голова в твоем распоряжении, муж мой.
Сергей только покачал головой, ускоряя движения, и где-то фоном печально размышляя, как он дошел до жизни такой, где даже развлечения превратились в одну бесконечную, пускай и интересную, работу.