— Но если очень нужно, то можно, — проворчал Сергей, поднимаясь.
Тело и ядро болели, Хофманн или кто-то из его свиты успели его чем-то приложить вслепую, и Сергей несколько часов просто приходил в себя, прежде чем сумел подняться со дна морского, выпустить группу охраны, которая и доставила его обратно в Британию.
— Я сказала, что нельзя!!! — взвизгнула яростно и зло Робин.
Затопала ногами и замахала руками, затем вдруг рассмеялась и повалилась на пол, дрыгая ногами. Сергей покачал головой, с удовлетворением отметив, что в той перестали плескаться сразу два океана с китами. Состояние Робин улучшалось, но она заново училась владеть эмоциями и вела себя иногда, ну прямо как младенец.
Чрезмерно, напоказ, не сдерживая силы криков и не понимая, как себя нужно вести.
— Муж мой, кто твой целитель? — спросила Робин с пола.
— Я, — проворчал Сергей, проводя самодиагностику.
Неплохо, пребывание в области действия родового источника дополнительно помогло, а псевдосила Саннидейлов залечила изнутри быстрее. И все же стоило признать, что действовал он… ну не глупо, ладно. Но погнался за слишком большим количеством зайцев, что стоило ему дополнительных жизней и оставило элемент неизвестности.
Он не сомневался, на девяносто пять процентов, что из крепости не успели ничего передать о секрете портальных маботов, просто не рискнули, и что они также не успели раскрыть Хофманну суть раскрытого ими. Гарольд-Сергей вмешался в последний момент — нет, вмешался, так как никаких других моментов, кроме последнего, у него не оставалось — и уничтожил секрет вместе с крепостью.
Хофманн? Неясно. Что именно понял Герхард? Неясно.
Оставалось только жить с этим и, возможно, нет, точно спланировать еще один налет туда, повторить атаку зомби, да разослать методики всем, как он планировал, уже чуть ли не полмесяца прошло, а он все тянул с этим вопросом, словно на радость Джозефу Фоксу.
Но, с другой стороны, Сергей хотел скрыть свое участие в этом, слава, она конечно, хороша, но если бы вдруг за ним начал охотиться весь Союз Единения, жизнь резко бы ухудшилась. Потом, подумал он, когда уже с Гамильтоном будет покончено, и Британия станет владычицей морей, материков и планет, вот тогда и наступит срок заявить о том, что именно он все раскрыл.
— Неправильно! — воскликнула Робин, снова тыкая в него пальцем.
Она уже стояла напротив, с самым серьезным видом.
— Я — твой целитель! Мы вместе, в горе и радости, жизни и смерти, и будь я там с тобой, то сразу бы тебя спасла!
— Будь ты там со мной, то сразу бы погибла, — проворчал Сергей, не спеша, впрочем, подниматься.
Нинон! Сколько они прошли вместе, сколько она ему дала и сколько он в нее вложил, думал, что спас из лап СИБ, а в итоге вышло, что погубил.
— Неправда! — взвизгнула Робин и затопала ногами. — Я бы спасла тебя, спасла, спасла!
— Хорошо, хорошо, — вскинул руки, — занимайся группой целителей, полевым госпиталем и всем остальным, я даже ругать тебя не буду, что ты действовала в обход меня и приказывала Гертруде.
— Целителей нельзя ругать, — важно заявила Робин. — А теперь, больной, не шевелитесь, я проверю состояние вашего здоровья.
Она опустилась на колени, обнажаясь, и немедленно заработала ртом. Сергей сидел, не шевелясь, смотрел на ее затылок и, помимо здорового возбуждения, ощущал еще и легкую грусть, и ностальгию. Так и тянуло переделать седьмую жену, чуть увеличить грудь и бедра, добавить французских черт лицу, нацепить чулочки.
— По-хорошему надо лежать еще дня три, — заявила Робин, поднимаясь и облизываясь, причмокивая, — но ты слишком хорош, муж мой, а уж твой леденец! Хочу еще! Еще!!
К концу она уже практически визжала и чуть ли не топала ногами. Семя ударило ей в голову, буквально, и гиперактивный ребенок внутри Робин стал вообще неуправляемым. В то же время, он вдруг вспомнил то, о чем забыл за всей этой беготней по Китаю и миру.
— Я же запечатал тебе силы, — нахмурился он, — кроме связи брака. Какой еще целитель?
— Ну, я подумала, что ты и не вспомнишь, — вдруг притворно смутилась Робин, начала водить ногой по ковру.
— А Гертруда решила, что мне виднее и мои жены не могут врать, — тяжело вздохнул Сергей, поднимаясь и подзывая к себе новый комплект одежды. — Вот почему вам не сидится всем спокойно и нужно усложнить мне жизнь?
— Но мы же муж и жена! Ты на такое пошел ради меня! Ты вернул мне эмоции! Жизнь! Подарил ребенка! Как я могу сидеть и ничего не делать, когда тебе нужна помощь⁈
Робин завывала и заламывала руки, а Сергей поковырял пальцем в ухе. Ребенок, с мозгом взрослого, но тоже впавшего в детство. Вот какой прок с нее с запечатанными силами? И еще думала, что он не заметит и самое смешное — не заметил, хотя он там скопом удовлетворял всех жен, думая о другом. И потом не вспомнил, только порадовался, что к Робин вернулись эмоции, даже забыв, почему они к ней вернулись.
Так вот почему Кристина тогда так странно на него смотрела!
— Отлично можешь, — сказал Сергей, поднимаясь, — раз твои силы запечатаны. Хочешь участвовать? Я сдерну печать, и ты снова лишишься эмоций, не знаю, насчет ребенка, но волна магии там будет мощнейшая.
Печати предстояло растворяться медленно, давая Робин время прийти в себя и привыкнуть жить с силой, не утратив при этом приобретенного. Скорее всего потребовалась бы корректировка ритуала, а то и повтор, и она там успела бы родить, как минимум, а может даже и не раз, пока дело дошло бы до участия в войне.
С другой стороны — Нинон.
— Хочешь?
— Нет! — крикнула Робин, отпрыгивая. — Да! Не хочу лишаться эмоций! Тебя хочу!
— Слушай, я знаю, чем ты займешься, — вдруг осенило Сергея. — Присмотришь здесь за всем, а также займешься воспитанием Белинды.
Она и Робин — дети, отлично сойдутся в этом вопросе. Кристина не устранится полностью, но ее влияние хотя бы будет ослаблено. Конечно, смело в его положении загадывать на восемь лет вперед, но зачем ему еще одна жена — интриганка, да еще и с подготовкой и мозгами Кристины?
— Отряд целителей набирай, для этого не нужна сила крови, — разрешил Сергей, — может, посоветуешь кого из своего рода.
— Да! Мама Корнелия поможет! — подпрыгнула Робин. — И я займусь воспитанием! Обучением! Всем! Я покажу ей, что нужно делать с телом, как показывали мне!
Сергей ощутил, что снова наваливается слабость, и поэтому поспешил отправить Робин к Белинде.
— На тебе лица нет, — заметил дядя Альфард.
— Да все на мне есть, — проворчал в ответ Сергей, жадно поглощая различные мясные закуски и салатики, так и истекающие магией.
Ему и раньше предлагали такое, но он всегда с изрядным равнодушием относился к тому, что ел (отчасти опасаясь ухода в загул, с алкоголем, едой, девочками, наркотиками и прочими развлечениями, из-за которых забыл бы о Гамильтоне) и не ощущал оттенков вкуса, ноток выдержки и прочей кулинарной дребедени. Как выяснилось, для этого ему вначале надо было ослабеть, чтобы спала пассивная броня мощи магии, и теперь Сергей разве что не рычал, как дикий зверь, с нотками наслаждения.
— Что там в новостях? — спросил он.
Мог заглянуть в общие сети, получить информацию и в то же время словно бы боялся.
— Огромная песчаная буря обрушилась на все средиземноморские страны, — ответил дядя, к счастью, не начавший сношать мозги рассказами о заводах Чопперов или прочем в том же духе, — нанеся огромный ущерб. Подозревают, что буря — искусственная, гадают, кто же ее создал. Отправлены силы на северное побережье Африки для проверок. Также буря резко усилила беспорядки в османской империи, поговаривают, что они уже готовы стать прямой колонией Германии, лишь бы выжить.
— Германия, — прорычал сквозь зубы Сергей.
Силы на севере Африки, как бы ему не вернули его удары, не снесли Египет и все по цепочке вглубь!
— Из Китая доходят тревожные слухи о новой эпидемии, по слухам Япония уже высадила военный корпус, дабы не дать заразе достичь своих берегов.
Вот на это Сергей только усмехнулся.
— Восточная Европа в панике, оборонительные линии прорваны и взорваны, Союз Единения нанес мощнейший удар за всю историю. Апофеозом стала атака на Кенигсберг, где как раз находился сам Герхард Хофманн, с проверкой. Крепость, в которой он находился, оказалась уничтожена, а сам Хофманн сильно пострадал во время атаки, — сообщил дядя Альфард, не сводя с Гарольда-Сергея взгляда. — Ходят слухи, что все три императора очень встревожены случившимся, вплоть до примирения и прекращения огня, совместного удара по союзу.