Мой страх, моя безвыходность рождали в этих негодяях еще большее желание поиздеваться. Унизить меня морально, растоптать. Они видели, что я одет бедно, и взять с меня нечего. Но эти нелюди, эти садисты радовались возможности показать свою власть, свою безнаказанность, свою силу. Мое сердце билось так сильно, что мне казалось, оно вот-вот разорвет мою грудь и выпрыгнет наружу.
В этот драматичный для меня момент из темноты вышел старик. Он аккуратно свернул свой зонт, не спеша стряхнул с него брызги, и твердым уверенным голосом произнес: «Молодые люди, вы, наверное, заблудились?» От такой наглости компания пьяных подонков ненадолго впала в стопор. Они никогда в жизни не видели, чтобы пожилой человек так решительно и без страха заступался за жертву. Ближе всего к пожилому человеку находился самый пьяный и здоровенный негодяй. В темноте было видно, что все его руки были в наколках. «Ты че, старый пень, попутал?» Из бандита буквально полился поток блатных слов, самые приличные из которых были русским матом. Пьяный бандит попытался ударить старика, но вдруг произошло то, чего я не могу забыть до сих пор, хотя уже прошло три года.
Моя память зафиксировала все события с удивительной точностью. Я помню каждую секунду, каждое движение Мастера. Все происходило, как в замедленном фильме. Я стоял как заколдованный. Было видно, что все бандиты, так же как и я, от удивления открыли рты, а глаза их наполнились ужасом и страхом. Их движения были в два раза медленней, чем движения старика. Удар пьяного бандита в наколках пришелся в пустоту. Старик сделал шаг в сторону, и бандит будто провалился в вакуум. Потеряв равновесие и падая, бандит получил резкий жесткий удар ребром ладони по шее. Первый негодяй еще не успел упасть, как Мастер нанес точный удар в горло верзиле со шрамом. Тот свалился как подкошенный. Падая на асфальт, он ударился головой – раздался леденящий хруст черепа. Все происходило как во сне. Бандиты двигались слишком медленно, ничего не успевая сделать. Они не могли ни защищаться, ни атаковать. Мастер мгновенно перемещался между ними. Удар, хруст, крик, следующий удар, и вот уже я вижу чьи-то ноги, летящие выше головы. Было ощущение, что все замерли в каком-то сказочном сне, а Мастер передвигается между этими замершими телами, ломает, бьет их, бросает, швыряет, и никто ничего не может ему противопоставить. Последнее, что я запомнил, это глаза парализованных страхом преступников. За считанные секунды наглые холодные, уверенные в своей безнаказанности глаза садистов превратились в испуганные глаза кроликов, которых по одному поедает на завтрак удав. Это последнее, что я видел. Кто-то сзади ударил меня чем-то тяжёлым, и я потерял сознание.
Очнулся я в маленькой комнате. «Странно, – подумал я. – Где я? В больнице? В скорой помощи?» Странное место. Пустая, абсолютно пустая маленькая комната: кровать, стул, старая, обшарпанная тумбочка с настольной лампой, и больше ничего. В голове был страшный шум, меня тошнило. У меня было ощущение, как будто мной выстрелили из пушки и головой пробили стену. Через какое-то время я вспомнил драку, вспомнил Мастера, которого я сначала принял за добродушного старика. И вот я лежу в совершенно пустой комнате. Приподняв голову, я увидел обычный чемодан, который стоял у изголовья кровати, старый чемодан, такие сейчас уже не выпускают. Других вещей в комнате не было. «Ну и дела, – подумал я. – Что со мной? Где я?» Потом я, наверное, потерял сознание, потому что, когда в следующий раз открыл глаза, я увидел лицо склонившегося надо мной Мастера. С виду ему было лет шестьдесят пять. Красивая седая борода, удивительно яркие голубые глаза, невероятно красивые морщины украшали его бронзовое лицо. Издалека он мог показаться обычным старичком, пенсионером. Но, находясь рядом с ним, я чувствовал – передо мной особый человек. Это не просто человек, это какой-то удивительный фантастический герой. Его красивая седая борода, глубокие морщины, которые только украшали его лицо, высокий аристократический лоб и по-детски ясные, голубые глаза излучающие поток доброй, светлой энергии. Обычно в таком возрасте у людей глаза становятся пустые, бесцветные, как у мёртвой рыбы. У моего же спасителя наоборот были глаза ребенка, глаза ангела. Они излучали бесконечную любовь и доброту. Когда же Мастер стал говорить, его голос поразил меня до глубины души. В нем звучали спокойствие и сила, благородство и мудрость. Я хотел было поблагодарить старика, но Мастер попросил меня: «Лежи, лежи, пожалуйста, не поднимайся. Все самое страшное позади. Завтра уже будет легче».
Впервые за долгие месяцы разочарований, неудач, боли, за долгие, тяжелые, бессонные ночи, я заснул как младенец. Мне показалось, будто я вернулся в детство, и засыпаю в объятиях моей горячо любимой мамы.
Мой сон закончился. Я еще не открыл глаза, но на душе у меня был праздник, ожидание чего-то светлого, радостного, нового. Я открыл глаза и впервые за долгие месяцы неудач и поражений улыбнулся. Улыбнулся, улыбнулся солнцу, улыбнулся жизни. Открыв глаза, я увидел ту же странную пустую квартиру. На стуле грациозно, как император на троне, с высоко поднятой головой и расправленными плечами спал Мастер. Меня поразила его осанка. Даже во сне он выглядел величественным, недосягаемым для нас, простых смертных. Почувствовав, что я проснулся и смотрю на него, Мастер открыл глаза. Несмотря на свой возраст, легко встал и подошел к моей кровати.
– Доброе утро, герой! – улыбнулся учитель.
– Здравствуйте! Здравствуйте, уважаемый Мастер! – произнося эти слова с глубоким чувством уважения, я чувствовал, будто этого человека я знаю долгие годы. Я чувствовал удивительное родство наших душ.
Мастер легкой походкой юноши сходил на кухню, принес стакан воды, по дороге подхватил левой рукой стул и присел рядом с изголовьем кровати. Не говоря ни слова, он напоил меня, поставил стакан на пол, добрым отеческим взглядом мудреца, глазами, излучающими свет, посмотрел на меня.
– Ну, вот видишь, все обошлось. Еще несколько дней, и будешь как новенький, – пошутил Мастер.
– Простите, – сказал я, немножко смущаясь и заикаясь. – Я не могу понять одного. Зачем вы рисковали своей жизнью ради незнакомого человека?
Мастер, поправляя на моей голове окровавленную повязку, очень серьезно сказал:
– Во-первых, я не рисковал. Во-вторых, я выполнял свою миссию.
Мне хотелось задать этому удивительному человеку много вопросов. В моей голове крутилось много вопросительных знаков: «кто он?», «зачем?», «почему?». Первый вопрос вырвался у меня сам по себе:
– Неужели вы всю ночь проспали, сидя на жестком стуле?
– Конечно, – спокойно ответил Мастер.
– Но для вас это же было мучительно неудобно. Так невозможно выспаться.
Мастер улыбнулся:
– Если ты всегда будешь думать о теле, как ему удобно, как сделать так, чтобы ему было еще мягче, слаще, теплее, комфортней, ты перестанешь думать о главном – о душе. Ведь твое тело – это только тело. Перестань уделять ему много внимания, перестань плясать вокруг него, как вокруг священной коровы. Пойми важную мысль: твое тело – это не ты. Ты же можешь сейчас сказать мне, как чувствует твое тело? Болит ли оно у тебя или нет, холодно ему или тепло?
– Да, – промолвил я, все больше расширяя глаза и открывая от удивления рот. – Конечно, могу.
– Так вот, ты это не твое тело, ты сверхчеловек, ты сверхсущность, ты душа, бесконечная и вечная, которая временно оказалась в этом теле. Глядя на свое тело со стороны, ты можешь ему приказать все, что угодно. И оно будет слушаться тебя. Ты можешь приказать ему убить себя, и оно убьёт. Стоя на краю страшной пропасти, ты можешь дать ему команду прыгнуть вниз, и оно прыгнет! Ты хозяин своего тела. Но чаще происходит обратное: люди забывают, кто они есть на самом деле, и начинают служить своему телу, и уже тело им говорит, что делать, как делать и когда делать. Люди становятся рабами своего желудка, своей похоти. И больше нет человека, есть жалкая сущность, которая живет для того, чтобы служить своему телу. Но если ты хозяин своего тела и ты понимаешь, что тело нужно тебе для того, чтобы развивать душу, то постепенно ты перестанешь быть рабом животных желаний, рабом своего тела. И в твоей жизни наступит гармония. Ты должен заботиться о своем теле, но не жалеть его. Поэтому мне неважно, как спит мое тело, это же только тело, это только инструмент для развития моей души.