Неужели ты думаешь, дорогой братец, что сегодня в городе никто не знает, что у тебя куплена в Италии шикарная вилла? Неужели ты думаешь, что люди верят твоим фальшивым обещаниям, которые ты постоянно произносишь по телевизору? Тебе только кажется, и таким как ты чиновникам только кажется, что вы недосягаемы, что вы находитесь на такой высоте, на таком Олимпе, что обычные смертные люди не видят и не понимают, что происходит. Люди всё понимают. Если бы ты мог увидеть, услышать, почувствовать то презрение, ту ненависть, которую вы вызываете у большинства жителей нашей страны, ты бы ужаснулся. Вы действительно поставили себя над законом. Ваши тела охраняют, ваши тела живут в роскошных дворцах, ваши тела спрятаны от возмущённых взглядов бедных людей. Но ваши души уже горят в аду. На ваши семьи вы сами наложили проклятия до пятого поколения. Вы обманываете себя тем, что думаете, что наворовав богатство, вы сможете обеспечить своим будущим поколениям счастливую, радостную жизнь. Но космических, вселенских, божьих законов еще никто не отменял. Я давно тебе хотел сказать правду. Я давно тебе показать хотел, как ты выглядишь в глазах людей. Подхалимы, слуги, которые тебя окружают, никогда тебе не скажут правду. А правда, дорогой брат, заключается в том, что люди не уважают тебя, не любят тебя. Правда жизни заключается в том, что ты потерял себя, потерял свою душу. Когда-то ты был хорошим человеком. Но у тебя не хватило сил, мудрости, у тебя не хватило мужества остаться самим собой, остаться человеком, личностью. Сегодня твоя душа настолько искалечена, разорвана, растоптана, мертва, что осталось только тело и холодный ум, похожий на компьютер. Когда ты видишь любовь, самопожертвование, ты надменно считаешь это слабостью. Когда ты в людях видишь честь и достоинство, ты считаешь это глупостью. А понятие дружбы навсегда ушло из твоей жизни. Ты навсегда потерял себя.
Я искренне переживаю за тебя. Я искренне тебя люблю.
Помолчав несколько секунд я произнес последние слова:
– Господи, прости его, он не ведает, что творит.
Я резко повернулся и, не оборачиваясь, решительно стал спускаться по лестнице. Спускаясь по ступенькам, я впервые после встречи с братом в душе чувствовал легкость, подъем и радость. Не потому что я в нашей беседе морально поднялся над своим братом. По-человечески мне, правда, было его жаль.
Быстро спустившись по лестнице до первого этажа, я вдруг столкнулся с Марией. Это потом она уже призналась, что она караулила меня, ждала меня. Но когда я спустился с лестницы и хотел уже одеваться и выходить на улицу, она преградила мне дорогу. Мы о чём-то стали говорить, произносили какие-то банальные, формальные слова, которые обычно произносят знакомые, чтобы как-то заполнить неловкую тишину. Но в этот момент общения дежурные слова, которые произносили она и я, не имели никакого значения, в этот момент все происходило в наших сердцах. Каждый из нас испытывал бурю эмоций, страх, волнение, любовь. Все это было видно в наших глазах. Настоящее чувство, настоящая страсть не подвластна разуму, не подвластна логике. В такие моменты ты понимаешь, что безумие и любовь крепко держат друг друга за руки. Твой разум тебе шепчет откуда-то издалека: «Опомнись, что ты делаешь, она молодая и красивая. Ты взрослый, старый, толстый неудачник. Она жена твоего брата. Он боготворит ее, содержит в роскоши, в богатстве и заботе. Что ты, нищий, безработный, можешь дать этой королеве, этой избалованной вниманием, богатством, фотомодели. Кто ты, и кто она!». В этот непростой момент сначала шептал, потом начал кричать мой разум. Но сердце и душа послали его куда подальше. Когда разгораются чувства, когда вспыхивает страсть, разум и логика становятся бесполезными. Мария протянула мне клочок бумаги, где написан был её мобильный телефон.
– Павел, я тебя прошу, позвони мне, – с мольбой в глазах произнесла полубогиня и быстрыми шагами ушла в соседнюю комнату.
Надевая пальто, натягивая на голову коричневую шапку, я был самым удивлённым человеком на свете. Удивлённым, поражённым до глубины души своим разговором с братом и встречей с Марией. В таком удивлённом, ошарашенном, абсолютно безумном состоянии я вышел, а точнее выскочил, за ворота дома-замка моего брата. Я не шёл, а бежал из этого чужого холодного мира. В моей душе ураганом вращались эмоции, мысли, страсти. Я был сам не свой. Моя походка была пружинистая, энергичная. Плечи расправлены, подбородок приподнятый. Глядя мысленно на себя со стороны, я понимал, что по улице идет король. Я летел походкой короля. Вся моя внешность, одежда кричали, что по улице идет нищий, неудачник, лузер, но моя душа, моё тело шагали решительной, сильной походкой короля, походкой молодого, решительного, сильного льва. Но разум и здравый смысл ещё раз вернули меня на нашу грешную Землю. Я понимал, что я влюблен в Марию. Разум, моя внутренняя природная порядочность не допускали мысли, что я за спиной брата могу встречаться с его любимой женой. Неважно, каким был брат, неважно, какие были у нас отношения, но я знал, что он искренне любит свою жену. Теперь я даже не мог допустить мысль, что я могу позвонить ей. Я точно для себя решил, что мой звонок жене брата будет являться подлостью и предательством с моей стороны. Мое представление о чести и достоинстве не позволяло мне даже надеяться на встречу с ней. В моей душе разгорелся внутренний конфликт. Сердце мне кричало, умоляло меня не выбрасывать телефон Марии, но мои принципы, моя честь были непреклонны. Делая колоссальные усилия над собой, я с нечеловеческой силой сжал этот клочок бумаги с номером телефона Марии и с какой-то злостью швырнул его в ближайшую урну. После этого я ещё больше ускорил шаг, мне хотелось уйти с этого места, где я принял болезненное, тяжёлое для себя решение. Буря эмоций, чувств, мыслей в моей душе превратилась в сплошной эмоциональный фон, и я уже ничего не чувствовал и не понимал.
В таком состоянии я подошёл к старой разбитой двери. Я очень долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Я так и не смог открыть дверь сам, потому что её открыл Учитель. Господи, как я был рад его видеть, это невозможно описать словами. Добрые, отеческие, любящие глаза. Мастер дружелюбно похлопал меня по плечу, по-доброму приговаривая:
– Ну, заходи, заходи, герой. Раздевайся, ты уже проголодался, я буду тебя кормить. После непродолжительной паузы, тихим голосом Учитель произнес:
– Я тобой горжусь. Умывайся, нас ждут с тобой великие дела.
Умывая руки, я стал наблюдателем, изучающим самого себя. Я смотрел, как бы на себя со стороны. Странно, подумал я, с точки зрения материального мира, я никак не изменился, я был всё тем же бедным, безработным. Но внутри, у меня было в этот момент столько сил, величия, надежд, планов, что любой король в мире позавидовал бы мне.
Глава XIII
Не успел я помыть посуду после вкусного обеда, как Мастер посадил меня напротив себя. И, глядя серьёзно в глаза, произнёс:
– Дорогой Павел, следующую школу, следующее занятие проводишь ты. Меня не будет, и я поручаю тебе провести школу «Великие помнят Великих».
Если бы в этот момент меня поразила молния, или кто-то подошел сзади и ударил меня по голове здоровой деревянной кувалдой, я бы так не удивился. Сказать, что я удивился, это, значит, ничего не сказать. Я был потрясен, ошарашен до самой глубины души. Глаза мои вот-вот от удивления должны были выскочить из орбит. Единственное, что я смог проговорить, это:
– За что, Учитель, мне такое наказание? Учитель, я верю в вас, я верю вам, но мне кажется, даже вы можете ошибаться. Как вы можете поручить провести школу, урок с Победителями, если сам я еще безработный неудачник? Учитель, вы меня простите, но у меня разорвётся сердце, у меня лопнут сосуды. При одной мысли, что мне надо провести школу, у меня уже трясутся коленки, при одной только мысли, что мой бред будут слышать 40 000 учеников, мне хочется застрелиться, выброситься из окна. Я прошу вас, Мастер, не делайте со мной этого.
Учитель засмеялся. Но глаза его оставались серьёзными, жёсткими. Я понимал, что он не изменит своего решения. Я понимал, что его решения всегда взвешенные, продуманные. И если он что-то говорил или приказывал, я был абсолютно уверен, что это единственно правильное решение на данный момент. Но мой разум не успокаивался и продолжал бунтовать. Хотя я уже заранее знал и понимал, что я выполню всё, о чем попросить Учитель, даже если мне это будет стоить жизни. Но суетливый разум пытался как-то выкрутиться из этой для меня тяжелейшей ситуации.