- Сними джалабею и ляг на живот. Еще раз повторять не стану. Сам сниму и сам уложу.
Я не посмела перечить, слишком страшно. Слишком свежо в голове то, что он сделал со мной, и все тело дрожит от отчаянного ужаса. Стянула джалабею через голову и, стараясь не смотреть на бедуина, тут же легка на живот, сильно зажмурившись и молясь тихонечко про себя.
- Почему боишься меня сейчас? Я не трогал тебя все эти дни и сейчас не трогаю пока.
Разве сейчас не собрался тронуть? Разве не за этим приказал лечь?
- На меня посмотри, Альшита.
Решилась посмотреть ему в глаза и не поняла своей реакции на них. В этот раз совершенно не поняла. Они не напоминали мне глаза зверя, как в ту ночь. Сейчас они имели невероятно светлый цвет, насыщенный, особенно в сочетании с очень темной кожей и черными волосами. Аднан вдруг взял меня за подбородок, а я вздрогнула, и он убрал руку. Несколько секунд смотрел мне в глаза, и светлые радужки стали на несколько тонов темнее.
- Я не причиню тебе боль, пока ты не вынудишь меня ее причинить. Ты вообще понятия не имеешь о боли и не знаешь, что это такое. Но ты смелая. Ты отчаянная... Зачем влезла? Амину зачем спасать пришла? Они могли насмерть тебя забить, я собирался уезжать из деревни и вернулся лишь для того, чтобы... Неважно, зачем вернулся.
Его брови сошлись на переносице, и он снова коснулся моего лица, скорее, обхватывая пальцами, чем лаская. Я вся внутренне напряглась. Мое дыхание слегка участилось, а жесткие пальцы исследовали мою скулу, прошлись по губам, слегка оттягивая нижнюю вниз.
- На тебя можно смотреть бесконечно, Альшита. Как на дождь, огонь или на снег. Моим глазам нужно видеть твое лицо. Но мне мало просто смотреть на тебя.
- Не надо смотреть. Смотри на кого-то другого.
Вырвалось само, и я зажмурилась снова, словно он мог бы ударить меня. Но вместо этого его пальцы прошлись по моему позвоночнику, потом тронули ссадину на лопатке, и я вскинулась.
- Мне всегда было плевать на чужую боль. А сейчас я готов убить каждого, кто посмел ее тебе причинить.
А себя? Себя ты убить не хочешь? Но его рука касалась слишком нежно и осторожно, и я лишь спустя несколько секунд поняла, что он наносит мне на спину какую-то мазь.
- Ты пока что неизведанные вершины, я не пойму - кто ты и зачем ты здесь. Я так же еще не знаю, что именно это значит для меня. И я не хочу делать тебе больно. Не вынуждай меня, договорились? Не вынуждай становиться с тобой зверем.
Секунда очарования снова перелилась во всплеск паники, когда пальцы сжали затылок.
- Амина останется в моей хижине прислуживать тебе лишь с тем условием, что ты будешь повиноваться мне во всем и есть то, что приготовит Джабира. Ослушаешься - я позволю им спустить с девчонки шкуру.
ГЛАВА 4
Утро было очень холодным, как и ночи в этой проклятой пустыне. Они собирались в путь: Аднан и его отряд. А меня страшили перемены, пугало, что станет еще хуже, чем есть, что в городе меня запрут где-то и не дадут даже выйти на улицу. Как проституткам в борделях или проданных богатым хозяевам. Дорогие игрушки, запертые в золотые клетки до того момента, пока не надоест хозяину и ее труп не выловят где-то в реке или брошенным в канаву. Суета пробуждала во мне тоску, и пусть это место было варварским и жутким, неизвестность пугала намного больше. Спустя какое-то время ко мне приблизился Рифат, держа под уздцы белого жеребца.
- Теперь у тебя есть свой конь, Альшита. О тебе позаботились. Цени.
Я обернулась к всегда молчаливому бедуину и перевела взгляд на коня, а потом снова на Рифата.
- Аднан сделал тебе подарок. Чистокровный арабский жеребец - дорогое и прекрасное создание, стоит целого состояния для жителей пустыни. Цени. Не помню, чтоб ибн Кадир делал кому-либо столь щедрые подарки.
В голосе бедуина сквозили нотки то ли сарказма, то ли какой-то бравады. Все его слова казались нарочито пафосными. Перевела снова взгляд на коня. И что мне с ним делать? Я не умею им управлять, я ездила верхом только в парке на свой день рождения в детстве. Я даже не взберусь на него никогда самостоятельно.
- Ничего. Лошадь - это не машина. Долго учиться не надо. Тем более, мне велено тебя охранять и присматривать за тобой в дороге. Бери поводья и ничего не бойся. Конь покладистый и не норовистый. Его выбирали специально для тебя.
Я и не подумала взять поводья. Я не смогу взобраться на это чудовище и точно не смогу удержаться в седле. Почему бы Аднану было просто не пришибить меня самому. Я ведь все равно упаду под копыта этого белого монстра, с лоснящимися боками и крепким телом, который фыркает, едва смотрит на меня.