Аднан повернут на своей новой игрушке, которую приволок невесть откуда и таскал за собой несколько недель по Долине смерти, бросался искать, зарезал эдак с десяток людей Асада, нарушил все собственные планы и в конце концов закрыл собой, когда ее попытались прирезать.
И после жутких обвинений русская до сих пор цела и невредима, а значит, представляет ценность для своего Хозяина, намного большую, чем все те, другие, кто побывал в его постели до нее.
Он назвал ее Альшита... совершенно приземленный и неспособный на поэзию бастард придумал невероятно подходящее имя для этой чужестранки с белоснежной кожей, фиолетовыми глазами и удивительно белыми волосами.
Поначалу Рифат все же надеялся, что это несерьезно. Сама девчонка смотрела на Аднана с нескрываемым страхом и презрением.
Красивая...
Он это сразу отметил. До безумия необычная для их дикого мира.
Он все заметил... ничто не укрылось от взгляда Рифата, привыкшего сканировать каждого, кто приближался к его другу, брату и Господину. Заметил очень нежную кожу и полную грудь, изгиб талии и бедер. Идеальна, хоть и мала ростом, хрупкая на вид.
Иногда Рифата она невероятно злила, и он хотел от нее избавиться. Он боялся и сам попасть под ее чары. И не понимал, какого черта девчонке удается расположить и его к себе. Ведь дело не только в красоте. Он видел женщин намного красивее ее. Трахал женщин красивее. Как и его друг.
Но в этой... есть нечто, заставляющее смотреть снова и снова, и это не сверкающие волосы, не хрупкое нежное тело, а скорее, ее взгляд, выражение лица, взмах ресниц и поворот головы, ее голос и то, как она произносит слова.
В ней нет присущего другим женщинам развратного жеманства, кокетства. Она настоящая в каждой своей эмоции.
Сам Рифат почувствовал напряжение в паху, когда русская посмотрела на него темными глазами, как ночное небо без звезд, и слегка склонила голову набок.
Тогда-то он и напомнил Аднану о Зареме. Все еще надеясь, что удастся избавиться от Альшиты. Он даже обрадовался, когда ее отдали людям Асада, и не мог предположить, что Аднан лишь поигрался, что он бросится отнимать свою игрушку.
***
- Еще трое убитых.
- И что? Они сами виноваты. Надо было соблюдать условия сделки.
- Все ради того, чтобы подарить ей коня?
- Все ради справедливости, Рифат.
- Конечно, все ради справедливости, и избитые плетьми НАШИ женщины, посмевшие тронуть твою... тоже ради справедливости.
- Мою кого?
- Твою кого, Аднан? Я не знаю, кто эта русская тебе. Она словно кол у тебя в груди.
А он вдруг повернулся и, нахмурив брови, очень серьезно сказал:
- Я сам не знаю. Но у меня вдали от нее дышать не получается... Понимаешь? Не выходит дышать. Вот тут, - ударил себя там, где сердце, - камень торчит. А она была бы счастлива, если бы я задохнулся. Мне убивать хочется, Рифат. Резать всех, кровь пускать, чтоб не думать о ней...
ГЛАВА 6
Я испытала самое настоящее облегчение, когда оказалась в его седле. Я бы не поверила самой себе, что смогу об этом думать именно так. Но даже сейчас мне казалось, что я падаю из седла, и я невольно прижималась к Аднану спиной. За какие-то пару часов я успела стереть ладони, и их жгло перед появлением волдырей. Во рту так пересохло, что я не могла сглотнуть слюну. Когда я в очередной раз пошатнулась, он стиснул меня сильно под ребрами и прижал к себе. Стало нечем дышать и страшно. Когда он проявлял внимание, я вся внутренне сжималась, и мне хотелось уменьшиться в размерах. Стать маленькой и исчезнуть из поля его зрения.
Аднан склонился ко мне, и сердце снова забилось быстрее. Уже привычная реакция на его близость. Как американские горки - то ужас, то какое-то щемящее волнение.
- Не понравился мой подарок, Альшита?
Отвечать не хотелось. Мне вообще не хотелось делать рядом с ним вид, что ничего не произошло, и он может болтать со мной вот так запросто о своих подарках.
- Я не умею ездить верхом и не могу оценить подарок, который мне в тягость и причиняет боль.
Рука, сжимающая мое тело, чуть дернулась.
- Ничего. Научишься ценить именно практичные подарки. У меня кочевой образ жизни, а ты будешь всегда рядом со мной. В Каире ты не останешься. Поэтому начинай привыкать к моему образу жизни, иначе ты сломаешься и умрешь.
Сейчас я не знала, что лучше... несколько дней назад мне хотелось умереть, а сейчас... сейчас я надеялась, что рано или поздно мне удастся вырваться из его лап и сбежать. Повернул мое лицо к себе за скулы, и его зеленые глаза вспыхнули тем самым блеском, который раньше отзывался во мне томлением, а теперь пугал меня. Он убрал руку, и я выпрямилась, стараясь держаться изо всех сил и избегать того, чтобы прислоняться к нему.