- Нам надо поговорить, - тихо сказала я.
- Надо.
Спокойно ответил он и опустился на табурет, обтянутый бараньей шкурой.
- Я хочу уехать. Дай мне свободу, Рифат. Заклинаю тебя всем, что тебе дорого – отпусти меня. Я больше не хочу здесь оставаться. Расторгни наш брак, наговори обо мне все, что хочешь и отпусти.
Он поднял голову и так же спокойно ответил.
- Не могу.
- Почему? – я закричала в отчаянии, а он отвел взгляд.
- Потому что едва я расторгну с тобой брак по любой причине, порочащей твою и мою честь я буду обязан тебя убить. Нет в наших обычаях разводов.
- А…Аднан…он обещал мне, что разведется с Заремой.
- Но не развелся, - уверенно произнес Рифат.
- Он просто не успел исполнить свое обещание.
- Я не Аднан, Альшита. У меня нет столько власти, мне ничего не спустят с рук, как ему. И я обязан соблюдать все законы нашего племени.
- И что это значит? Я вечно буду жить здесь в этой пустыне, как в заточении.
Захныкала малышка, и я тут же обернулась к ней, поглаживая по спинку и покачивая рукой, чтобы она не проснулась.
- Давай поговорим снаружи, - тихо попросила я и мы вышли из пещеры, отошли от нее на несколько метров, утопая ногами в еще теплом песке.
- Рифат…мы ведь не муж и жена. Мы с тобой никто и никогда не станем кем-то. Наш брак бессмысленный, а я не могу так жить. Не могу вечно ненавидеть себя за то, что ты на мне женился, не могу смотреть вашим людям в глаза. Я здесь больше чем чужая. Я распутница и шлюха.
Это был единственный раз, когда Рифат вдруг потерял свое привычное самообладание и резко схватил меня за плечи.
- Все может быть по-другому, Альшита. Все может быть совсем иначе. Я готов закрыть глаза на твое прошлое, я готов принять твою дочь как родную и любить ее сильнее, чем любил бы своих детей. Я готов ради тебя на что угодно… я даже могу ввезти тебя в другую страну и бросить все. Понимаешь?
Да, я понимала… В эту секунду я поняла все. И в тоже время горечь осадком осела в горле и во рту.
- Понимаю…Но по-другому никогда не будет. Я принадлежу только ему…моя дочь…у нее только один отец и я никогда не дам ей чужую фамилию. Мое сердце и моя душа никогда уже е станут моими они отданы и вернуть назад их уже невозможно. Прости…я не могу дать тебе ничего кроме моей благодарности и уважения. И… если ты правда готов на многое рад меня – то отпусти нас. Дай нам уехать домой. Я тебя умоляю.
Рифат разжал руки и больше не смотрел на меня. Смотрел куда-то через мое плечо.
- Развод я тебе не дам. Как я и говорил ранее.
Внутри все похолодело, и я уже пожалела о том, что так горячо и откровенно отказала ему. Может надо было как-то по-другому. Неужели он сейчас разозлиться и…о Боже, я не хотела даже думать об этом.
- Но я дам вам возможность уехать. Только для этого надо будет оформить для тебя новые документы. Для тебя и для твоей дочери… И ей придется взять мою фамилию.
Перевел на меня взгляд снова и посмотрел мне прямо в глаза.
- Ты поедешь в свою, Россию, Альшита. Но и там останешься моей женой. Руки у Кадиров длинные. Я бы не хотел, чтоб тебя достали и там.
Я схватила его за руки, а потом рфвком обняла за шею.
- Спасибоо, о Божеее! Спасибооо.
Но Рифат очень сдержанно отстранил меня от себя. Удерживая на вытянутых руках.
- Я хочу продолжать заботиться о тебе и там. Обещай, что дашь мне это делать, Альшита.
Я быстро закивала и почувствовала, как слезы обжигают глаза. Мне не верилось, что это может быть правдой. Не верилось, что я поеду домой к своей семье…
***
- Не можешь уснуть, Рифат? Сон не идет к тем, у кого кровоточит сердце. Я никогда не думала, что оно у тебя есть. А сейчас смотрю на тебя и понимаю, что лучше бы не было. Не той женщине ты его отдал…не нужно оно ей…у нее и своего-то нет.
Рифат сел у гаснущего костра и подбросил в него угля.
- Она хочет вернуться домой…развода просила. Идиотом себя почувствовал, которого под ребра пнули, как надоедливого пса. А ведь я долго терпел и ждал…
- Долго? Ты действительно считаешь время и думаешь, что оно приблизит то, чего ты желаешь? Нет времени на самом деле, Рифат. Есть исчисление минут, часов, лет. Не всегда мертвецы покидают живых и дают им свободу, особенно если живые не хотят эту свободу обрести. Это для тебя прошло больше полугода, а для нее все было две минуты назад. Нет у горя сроков, нет определенных рамок, за которыми боль отступает и дает силы дышать. Иногда…иногда она остается с нами навечно и не на секунду не дает о себе забыть.