- Спасибо тебе за все.
Усмехнулся мрачно, как и всегда в его духе.
- Иди. Самолет без тебя улетит.
Я все же крепко обняла его. Он вначале развел руки в стороны, а потом очень осторожно обнял меня тоже.
- Иногда для счастья достаточно даже этого.
А мне стало жаль, что я не могу дать ему большего. Не могу и не хочу. Нет в моем сердце и в душе места для кого-то кроме Аднана.
Мы сели в такси, и я дрожащим голосом продиктовала такой знакомый до боли адрес. Пока ехали я смотрела в окно на пролетающие мимо деревья и старалась сдержать слезы.
- Так красиво здесь. Все зеленое. Как в сказке.
- А еще здесь есть снег. Тебе понравится. Пойдешь в школу, у тебя появятся друзья.
- В школу?
- Да, в школу. Выучишь язык. У тебя будет будущее и обычная жизнь как у самых простых девочек.
Амина прижалась ко мне, и я обняла ее за худенькие плечики.
- Я никогда даже не мечтала об этом.
- А о чем ты мечтала?
- Об игрушках. О кукле с длинными белыми волосами, как у тебя. Когда-то мы ездили с мамой в Каир и заходили в магазин…Я видела там куклу. Очень красивую. Наверное, я смотрела на нее целый час пока мама и тетушки ходили по зале и что-то выбирали в подарки своим племянникам.
- Мама не смогла купить тебе эту куклу?
- Я не просила.
Она посмотрела на меня своими огромными черными глазами. Такими грустными и прозрачно-влажными.
- Почему?
- Потому что у нас и так не было денег. Да и зачем мне такая кукла в пустыне?
Я прижала малышку к себе, поглаживая ее волосики, перебирая пальцами.
- А вдруг твоя семья не захочет, чтоб я с ними жила?
- Что ты! Конечно захочет! Обязательно захочет. Ты теперь моя дочка.
Амина улыбнулась счастливой улыбкой и у меня самой на душе стало теплее. Наверное, если бы не мои девочки я бы с ума сошла. Такси притормозило у знакомого подъезда, и таксист взял мою дорожную сумку, чтобы поднять ее наверх. Я увидела на лавке соседок. Вначале они меня не узнали, потом начали перешептываться и с нездоровым любопытством меня рассматривать. Пока одна из них – Анна Ивановна не всплеснула руками
- Так это ж Настька! Елисеевых дочка! Живая она точно не призрак. Вон и детишек с собой привезла!
- Ты где была, бессовестная? – закричала вдруг вторая соседка и сжала кулаки, - Ты мать свою чуть в могилу не согнала, отец запил. Где шлялась, непутевая? Они похоронили тебя уже!
- Тьфу бесстыжая, еще и дитя в подоле притащила вместе с обезьянкой какой-то.
- Ох что будет-то, что будет. Бедная Нюрка. Только в себя начала приходить, а тут эта с приплодом заявилась.
- Ты чего на нас уставилась? Не тут они теперь живут. Съехали. Квартиру продали. Все деньги на твои поиски истратили. Без трусов их оставила. Наглая гадина! А сама по иноземцам шастала.
- Они в бабки твоей лачугу переехали. Туда и езжай.
- Бесстыжая! Побоялась бы после стольких месяцев молчания! Оставила б их в покое.
- Та куда там. Ребенка ж нянчить кому-то надо вот матери и тащит, а сама дальше шляться пойдет.
Я им ничего не сказала, таксист пожилой без слов все понял, сумку обратно в багажник отгрузил.
- До свидания.
Тихо сказала соседкам и пошла к машине.
- Да глаза б наши тебя не видели. Прости Господи!
Сели снова в машину, и я комок с трудом сглотнула. Вот значит, как меня приняли…а чего ожидать. Со стороны все так и выглядит.
- Кто эти бабушки? Они на тебя злились и кричали? За что?
- За то, что исчезла.
- А плевались почему? У нас так на падших женщин кричат.
Потому что они меня такой и считают…да по сути так и есть. Если б не Рифат, то приехала б я одна с ребеночком и Аминой.
- То они просто не в себе немного. Возраст все дела.
- Как моя бабка точно. У нее все женщины падшие.
Я усмехнулась и потрепала ее по щеке, а потом снова в окно посмотрела. Значит съехали. Бабкин дом совсем обветшалый и там всего две комнатушки одна другой меньше и двор размером с пятачок. Одна будка собачья помещается. Отец хотел его когда-то снести и просто под огород оставить участок, но потом случилась та авария на заводе и все и уже не до огорода нам стало. Ничего. Я вернулась может сейчас и лучше всем нам станет. Заживем потихоньку. Деньги у меня есть спасибо Рифату.
Таксист становился у покосившегося слегка дома с пошарпанным зелёным забором и старой крышей. Вынес опять мою сумку. А я пошла к калитке, задыхаясь от слез чувствуя, как разрывает все в груди, потому что маму увидела. Как белье вешает через забор от меня. Совсем седая стала, волосы ветер треплет, а она вешает и отбрасывает их тыльной стороной ладони с родного лица. А я хочу сказать «мама» и не могу. Оно в горле застряло. Слово это самое главное в жизни. Она вешает, а я над забором иду и смотрю на нее, насмотреться не могу. Потом не выдержала и сказала: