Алексис ласкал мою грудь и целовал так, что я забывала обо всем на свете. В ответ водила пальцами по его мощной груди, ощупывая тугие мускулы, перекатывающиеся под загорелой кожей, изучая их с радостью первооткрывательницы. Эти ощущения были так новы и так волнующи.
Кожа Алексиса пахла кедром и сандалом, а волосы его еще не высохли после купания. Он пришел ко мне, не забыв вымыться с дороги, - это удивило и поразило меня. Мне почему-то казалось, что хозяева не должны так заботиться о рабынях, тем более делать то, что им будет неприятно. Алексис мог бы заявиться в любом виде, даже потный и грязный после долгой дороги. Ведь это его комната и я...
Отныне я принадлежала ему целиком и полностью.
И все же он позаботился о чистоте собственного тела. И обо мне. Он не напал на меня, как голодный зверь, не сделал ничего, что было бы мне неприятно. Напротив, он ласкал меня так, что я буквально таяла в его руках.
- Ты нужна мне, Майлин... - шептал он, зарываясь пальцами в мои волосы. - Как ни одна другая женщина.
И я верила ему. Каждая частичка моего тела ныла, требуя продолжения чувственного пира. Грудь, живот, ноги и бедра - все это больше не принадлежало мне. Алексис завладел мной целиком и полностью. Он вновь потянулся к губам, при этом продолжая дразнить чувствительные соски шероховатыми подушечками больших пальцев. Сладкий стон вырвался из моей груди и затих где-то в горле Алексиса. Он провел по моим губам влажным твердым языком, заставляя их раскрыться. И я поддалась этому страстному напору. Язык Алексиса проник в мой рот, изучая и подчиняя. Я вцепилась пальцами в его плечи.
- Моя... - прошептал он и потянулся, чтобы снять с меня остатки одежды.
Я занервничала. В комнате было слишком светло - он бы непременно увидел мои бедра и позорное клеймо. А мне так не хотелось портить этот вечер.
- Пожалуйста... - всхлипнула я, удерживая сорочку на прежнем месте.
- Что такое, Майлин?
Я слышала его тяжелое дыхание. Алексис с трудом контролировал себя, глаза его потемнели, как небо в разгар бури. И все же он отстранился ненадолго, почувствовав мой протест.
- Не сопротивляйся, - попросил он. - Не заставляй меня вновь уговаривать тебя. Я уже не в силах сдержаться, разве не видишь? Не мучай меня больше, Майлин.
О, да, я прекрасно видела, как сильно его возбуждение. Восставшая плоть готова была порывать ткань штанов и вырваться на свободу.
Я нервно сглотнула и с трудом отвела испуганный взгляд от его ширинки. Подняла голову, заглянув в его глаза. Я все еще сидела на кровати, а он теперь возвышался надо мной, подобно каменному исполину. Грозному богу, наблюдающему за мной с высоты своего могучего роста. Я казалась себе особенно маленькой и беззащитной под его жадным взглядом.
- Здесь очень светло... - сказала я тихо, едва различимо. Губы мои, припухшие от поцелуев, отказывались подчиняться. Как и голос. - Пожалуйста, задвиньте шторы... Для меня это очень важно.
Я не могла, не хотела показать ему ту часть себя, которую считала не просто уродливой, а отвратительной. Надо мной будто еще звучал сочувствующий и слегка испуганный голос Лагры, завещавшей никому и никогда не показывать клейма.
Он вновь опустился передо мной на колени, откинул со лба прилипшую прядь:
- Тебе нечего стесняться, Майлин. Ты прекрасна, просто божественна. Дай мне насладиться тобой, твоей красотой. Не в темноте и наощупь, точно вору.
Если бы я могла... Тело мое молило о продолжении, но ужасная мысль, точно заноза, крепко засела в разуме. Он увидит клеймо и ужаснется. И больше даже думать не станет о том, чтобы сделать меня свободной.
- Пожалуйста... - вновь попросила я.
Алексис положил большие горячие ладони мне на колени, а сам потянулся к губам. Но я больше не могла отвечать на его поцелуи - будто замерла, закаменела, предчувствуя ужасное. А когда он попытался развести мои колени, вскрикнула.
- Я знаю о твоей метке, - напомнил Алексис - твердо, но без раздражения в голосе. - Поверь, Майлин, для меня это не имеет никакого значения. Я не испугаюсь и уж тем более не стану к тебе хуже относиться. Просто расслабься и позволь мне сделать все как надо.
Я до крови прикусила нижнюю губу. Как хотела, как мечтала поверить ему. Но это было выше моих сил.
- Не могу, - созналась я и потрясла головой. - Вы обещали не принуждать меня ни к чему. И я готова скрепить наш договор любым удобным для вас способом. Только задерните шторы, прошу вас. Понимаю, вам, возможно, это кажется глупостью, но это так важно для меня.
Я дрожала, но вовсе не от холода. Приятное возбуждение, пробужденное умелыми ласками Алексиса, прошло, уступив место страху. Так глубоки были мои убеждения, что ничто не могло заставить меня поверить, будто Алексис не заметит клейма. Даже он сам.